Н.А. Рыбакова
Философские основания и сущность андрагогики //
Повышение квалификации педагогов в контексте
постдипломного образования: Материалы X областной
научно-практической конференции 26-28 ноября 2002 г. /
Отв. Ред. Н.С. Рыбаков. – Псков: ПОИПКРО, 2003. – С. 11-16.
В последние годы термин «андрагогика» – наука образования взрослых – прочно закрепился в педагогической литературе. Активно осуществляется андрагогическая практика, которая, как правило, проходит в форме семинаров. Международный, отечественный и наш собственный опыт свидетельствует о некой «магической» притягательности интерактивных форм работы, лежащих в основе образования взрослых. В этой связи можно было бы отдать должное андрагогическому инструментарию и лишь целенаправленно наполнять его необходимым и конкретным содержанием, если бы не внешняя видимая легкость, с которой обучающиеся совместно приходят к ожидаемому результату, почти автоматически реализуя принципы, создающие комфортный режим работы и положительные эмоции у самих обучающихся.
При всей открытости теории и практики образования взрослых, здесь есть какая-то тайна, побуждающая задуматься над вопросами: в чем сущность практической андрагогики? В какой научной сфере сформировались ее принципы? Каково их аксиологическое значение? Кто в действительности является субъектом обучения?
Чтобы войти в суть дела, обратимся ко времени распространения андрагогики. Это середина XX в., информационная цивилизация. В отличие от доиндустриальной, в основе которой лежала сила, индустриальной, в основе которой были деньги, информационная цивилизация имеет под собой знание,
производящее, по словам А. Тоффлера, мощь высшего порядка.
Информация влияет на темпы ускорения жизни, характер социальных взаимосвязей, изменения в производстве, быту, в политической жизни общества. Мир при этом стремительно меняется. Самые разнообразные виды деятельности и общественные отношения развиваются в направлении технологизации, выполняющей функцию достижения желаемого результата в относительно короткое время. Технология стремится к сжатию времени, а нарастающие процессы мировой глобализации ставят проблему синхронизации происходящих изменений, установления единого темпоритма эволюции. Андрагогика принципиально технологична, ее распространение на Западе и в России как раз и служит указанной цели.
Каждому типу цивилизации, как известно, соответствует свой доминирующий тип культуры. Информационная цивилизация сосуществует с культурой постмодерна и ее антиинтеллектуальными тенденциями. Предшествующая рационалистическая традиция, которая руководствовалась силой человеческого разума, идущего по пути объективной истины к открытию закономерности, сущности изучаемых явлений, их иерархической ценности, была не только подвергнута критике, но и лишена своего категориального аппарата формирующейся новой парадигмой мышления.
В культуре постмодерна актуализируются иррациональное начало человека, игра, открытая форма, деконструкция и деиерархия. С помощью этих категорий можно также описать и андрагогическую практику. К примеру, модератор в процессе обучения не является, подобно преподавателю или учителю, высшей инстанцией, он находится как бы в тени, в среде учащихся и лишь направляет работу группы.
Андрагогика является практическим воплощением ведущих течений философии XX века. Для нее важны три философских составляющих: а) методология, б) теория познания и в) учение о человеке.
Теория познания и частично методология заимствованы андрагогикой из философии прагматизма. Это слово было введено Чарльзом Пирсом в 1878 г. В переводе с греческого «прагма» означает действие. Прагматизм представляет собой разновидность эмпирического направления в философии, согласно которому истинное знание дается человеку в опыте. Прагматизм, по словам У. Джеймса, «обращается к конкретному, к доступному, к фактам, к действию, к власти». (Джеймс У. Воля к вере. – М., 1997. – С. 227). По существу, он не является в философии чем-то новым, а гармонизирует со многими старыми направлениями. Так,
например, с номинализмом он сходится в том, что постоянно обращается к частному, индивидуальному, вместе с утилитаризмом он подчеркивает практические аспекты действительности, с позитивизмом он разделяет его презрение к словесным решениям, к бесполезным вопросам и метафизическим абстракциям.
Одним из авторитетнейших представителей прагматизма для теоретиков андрагогики является американский философ, психолог и педагог Дж. Дьюи. Он считал, что академическая философия, которая строит свое учение согласно законам логики, давно рассталась с языком живых людей и целями их реальной жизни. Прогресс цивилизации развертывается вовсе не по законам логики, а вопреки ему. А это значит, что необходимо развивать жизненный процесс в соответствии с фактическими целями.
Прагматизм и андрагогику объединяют неприятие академических форм работы, соответствующий, академический, стиль мышления, а также решение проблемы истины. «Будь равным и не умничай», – скажут новичку на семинаре по андрагогике более опытные. Но возникает вопрос: а, собственно, почему? Вам как угодно объяснят, почему так надо, но недоумение все же останется. Но чтобы не было обиды, изучайте прагматизм!
Действительность, согласно прагматизму, такова, какова она есть. Мы ничего о ней не знаем, но ее содержание зависит от выбора, а выбор – от нас, от наших практических и познавательных целей.
Пусть мы имеем некоторую фигуру . Мы можем рассматривать ее как: а) звезду, б) два перекрещивающихся треугольника, в) шесть равных треугольников, соединенных вершинами своих оснований. А это значит, что мы различно видим, оцениваем и интерпретируем одни и те же факты. Значит, истина – это всегда наше представление о действительности. Она всегда содержит в себе человеческие элементы. А если главная роль здесь принадлежит субъекту, то истину следует понимать как благо (так как каждый субъект к нему стремится).
В прагматизме истина – это разновидность блага в области убеждений и действий, в андрагогике к этому добавляется консенсус в убеждениях и действиях. Истина конвенциальна. Поэтому одна из стратегических задач андрагогики заключается в том, чтобы создать с самого первого шага, первого этапа знакомства ощущение единства у всех участников
образовательного процесса, несмотря на их внешнее и внутреннее различие.
Несмотря на то, что это могут быть представители разных стран, этносов, наций, владеющих несходными языками.
Именно здесь, уже на первом этапе знакомства, действительным субъектом обучения становится не индивидуальный обучающийся, не группа, а интерактивное сообщество. При этом на первом семинаре об этом никто даже и не подозревает. Отметим, что таков первый технологический момент (принцип).
Теперь вернемся к проблеме истины. Обладание истиной не самоценно, это средство для удовлетворения других жизненных потребностей. А, стало быть, все существующие теории и гипотезы следует рассматривать как различные способы приспособления к действительности, то есть признать, что они инструментальны.
Критерием истины в качестве консенсуса станет то, что лучше всего работает на нас. А чтобы установить это, любой процессуальный единичный консенсус должен следовать далее по всей многовариативности, многополюсности интерпретаций, опосредованных знаками: словом, действием, образом, символом в наглядной и зримой плоти.
Андрагогика теоретически означает прагматизм.
А прагматизм, по словам У. Джеймса, вполне открыт всему. Он считается со всякой гипотезой, прислушивается ко всяким аргументам. Он готов следовать и за логикой, и за чувствами, и считаться с самыми скромными, самыми личными переживаниями, то есть прагматизм демократичен.
Движущей силой познания выступают потребности, причем, удовлетворяя свои потребности, человек изменяет мир, а мир, в свою очередь, воздействует на человека, тоже его изменяя. Следовательно, как мир, так и человек – это открытые и взаимозависимые системы. Очеловечивание действительности, внесение в нее субъективного фактора прагматизм называет гуманизмом. При этом, неважно, каковы его последствия.
Кровное родство прагматизма и андрагогики обнаруживается в поиске потенциальных форм активности человека. Можно даже сказать, что сама андрагогика, взятая со стороны ее технологий, – это одна из эффективнейших форм активизации наших духовных и физических возможностей.
Вероятно, вслед за З. Фрейдом и К.Г. Юнгом, представители прагматизма и, надо полагать, авторы андрагогической модели обучения рассматривали деятельность человека не только и не столько как проявление его физической и интеллектуальной активности, сколько как проявление психической энергии. Им было хорошо известно, что уровни этой энергии колеблются и могут быть различной напряженности. Не случайно, в практике образования взрослых наиболее активно используется идеальная форма круга. Участники семинара садятся в круг. Круг – это область циркуляции психической энергии интерактивного сообщества. Ее уровень поднимают, используя принцип бихевиоризма «стимул – реакция» при многократном круговом умножении стимулов и реакций. Это – волны психической энергии, которые модератор должен удерживать, канализировать и регулировать. Здесь огромную роль играет время. Если не первой, то второй или третьей волной будут нейтрализованы и молчун, и болтун, и агрессор. Круг, как символ вечного движения и одновременно оберега, реально создает атмосферу открытости и защищенности одновременно.
Отсюда следует второй технологический прием, который состоит в периодической индивидуальной проверке уровня эмоционального подъема и его качественной специфики. Иначе говоря, диагностика жизнеспособности интерактивного сообщества.
Представители философии прагматизма заметили, что активизации наших возможностей способствуют также неожиданные, неординарные обстоятельства, продуктивные идеи. В андрагогике все это обретает форму синтеза коммуникативной интерпретации. «Используйте случайный вклад», – советуют и учащимся и модератору.
Ощущая себя физической
точкой кругового пространства, человек, тем не менее, обретает роль неповторимой и уникальной личности, принадлежащей единой гносеологической сфере, которая видит своими собственными глазами образ некой познавательной целостности, складывающейся из многочисленных мозаичных феноменов. Здесь вступает в действие гештальт-психология. И рождается вера в собственные силы, или высшая форма потенциальной активности. Возникает чувство раскрепощенности и готовности работать и три, и пять, и более часов. Энергия круговорота человеческих феноменов просто втягивает. Не случайно, часто выбирают символом эмоционального состояния человечка на дереве, который «зависает».
С представителями интуитивизма и экзистенциальной философии андрагогику объединяет не только неприятие дискурсивного мышления, но и учение о человеке. Так, в философии Н.О. Лосского на андрагогику работает идея о возможности совпадения духовного потенциала личности и возникновения на этой основе «единодушной жизни». У Н.А. Бердяева методологически значимой в образовании взрослых оказывается идея свободы и творчества. Человек, по Н.А. Бердяеву, есть дитя Божие и дитя меона, несотворенной свободы, над которой не властен и Бог. То есть в творческом акте мы имеем онтологическое алиби. Не менее существенен и персонализм Н.А. Бердяева, который снимается, однако, экзистенциальной философией М. Хайдеггера, К. Ясперса и Ж.-П. Сартра.
Согласно М. Хайдеггеру, экзистенция – это, с одной стороны, форма повседневности, а, с другой, – форма понимания бытия. Она проявляется через отношение с другими: миром, вещами, людьми, где достигается сердечное единство. Метафорами сердечного единства являются «скрещенность», «зеркальная игра», «круг». То, что для М. Хайдеггера мыслится как метафора, в андрагогике реализуется как действие.
Философия К. Ясперса отвечает на волнующие андрагогику вопросы:
Чем обусловлено поведение человека в мире? – Эмоционально-интуитивным уровнем бытия.
Что представляет собой самораскрытие и самоосуществление человека? – Это энергия коммуникации.
На чем основан повседневный опыт человека? – На общей энергии знания как философской веры.
Экзистенциализм Ж.-П. Сартра интересен своей парадигмой, которая образуется через конфронтацию «бытия-для-себя» и «бытия-для-другого». Я и Другой постоянно пребывают под взаимным взглядом. «Другой указывает на меня, рассматривая меня снаружи, он помогает мне раскрыть собственное я и его транссубъективный характер. Бытие под взглядом другого отражает мою бесконечность».
Сартр выстраивает морально-экзистенциальное отношение:
а) недопустимо рассматривать другого как вещь, пригодную к употреблению;
б) признание другого – это переход к адекватному самопознанию;
в) осознание проектируемости собственного бытия и бытия-для-другого означает переживание (ответственности).
Этого можно достичь, по Сартру, только любовью.
Перечисленные выводы Сартра следует приять в качестве андрагогической максимы.
Философия экзистенциализма – это смысловое обеспечение технологии образования взрослых, гарантирующее ему успешную и долгую жизнь.