Гарифуллин В.З

Гарифуллин В.З.,

Нагиятова Л.Б.

Свобода печати в культурном контексте

развивающегося общества

Проблема свободы печати в журналистской деятельности является одной из важнейших как в теоретическом, так и в практическом плане.

Проблема свободы печати возникла с возникновением самой печати, и споры о сущности понятия «свобода печати», как и борьба журналистов за свободное осуществление своих политических идей и творческих намерений, идут постоянно в течение столетий. И на любом этапе общественного развития та или иная социальная сила и представляющая ее журналистика неизменно требует максимума свободы для себя и резко реагирует на всякое реальное или кажущееся ее ущемление, причем, тщательно отслеживается деятельность СМИ и журналистов иных позиций в стремлении обнаружить свидетельства (истинные или мнимые) злоупотребления свободой печати и нарушения ее требований.

Стремление к свободе - неотъемлемое право каждого журналиста, и вопрос только в том, как его понять и реализовать. Решение данной проблемы требует ясного осознания, о какой именно свободе и ее пределах идет речь. Определенные ограничения в свободе поведения возникают у человека, создавшего семью, но эти ограничения он принимает добровольно. Свобода автомобилиста на оживленной городской улице тоже ограничена правилами дорожного движения. Нарушение их может привести к катастрофическим последствиям, как для автомобилиста, так и для других участников дорожного движения. «Свобода» по отношению к природе и недрам земли может привести и уже приводит к необратимым экологическим бедствиям. Нередко журналистам приходится публично отказываться от «свободно» высказанных ложных суждений - добровольно или по решению суда. Не так давно мы были свидетелями карикатурного изображения пророка Мухаммеда голландским карикатуристом, вызвавшего справедливый гнев мусульман всего мира. Только «добровольное раскаяние» и публичное извинение автора смогло уладить нарастающий конфликт, а правительству Голландии принести извинение за легкомысленную «свободу» гражданина своей страны. Вот почему свобода печати неотделима от социальной ответственности. Действительно, «моя свобода размахивать руками заканчивается там, где начинается кончик носа моего оппонента». Помимо законодательных ограничений, существуют и так называемые этические запреты, то есть самоцензура журналистов.

Уже в начале века существовали правила освещения в печати общественных событий, закрепленные в различных документах. В 1920-х годах были приняты «Этические правила американской газетной гильдии». В 1935 году был принят французский «Закон совести» III. Сегодня в большинстве стран в той или иной форме существуют различные кодексы профессиональной этики журналиста. Правовое регулирование информационных потоков и саморегулирование идут рука об руку.

В обществе, основанном на централизованном управлении всеми процессами политической и экономической жизни, отличающемся предельной концентрацией власти, строгим взаимодействием всех государственных и общественных структур, каким являлось советское общество - не могло быть реальной свободы печати. Напротив, рынок, способствуя рассредоточению экономической и политической власти, создает базу для расширения, как индивидуальной свободы членов общества, так и для свободной деятельности отдельных общественных институтов, в том числе прессы. Рыночная система обеспечивает экономическую независимость журналистов, которая и является важнейшей гарантией их политической независимости. Но, как утверждают многие исследователи, пресса, освободившись от контроля государства, зачастую попадает под еще более жесткий контроль бизнеса. Однако обеспокоенность по поводу проникновения капитала на рынок массовых коммуникаций на деле оказалась немного преувеличенной, о чем свидетельствует опыт российских СМИ. «Проникновение капитала, особенно если оно происходит с разных сторон, никогда не бывает опасным для рынка. Любой капитал полезен для рынка, и чем его больше, тем лучше: тем выше конкуренция и в итоге степень свободы прессы. Конкуренция и свобода всегда между собой связаны и взаимозависимы» /2/. Следует отметить, что сама по себе реклама, конечно, если ее много и она диверсифицирована, не несет для независимости газет и журналов прямой опасности. Если у издания много рекламодателей, то оно всегда может отказать тому, кто попытается давить на него слишком сильно. Когда же удельный вес отдельных рекламодателей становится решающим, интересы их оказывают весьма серьезное влияние на позицию органа массовой информации. Наверное, правы американцы, утверждающие «чтобы обеспечить объективность и полноту информации, нужно быть богатым и сильным, так как это позволяет быть независимым».

В Казахстане, где сильно ощущается влияние государственной монополии на средства массовой информации, основной акцент стоит все-таки на втором. И в вопросе о свободе печати применительно к казахстанской действительности, справедливым представляется точка зрения известного профессора Амстердамского университета Дениса Мак-Куэйла, который на вопрос о свободе печати и свободе средств массовой информации на современном этапе дал следующий ответ: «В действительности не существует какой-либо единой версии. Свобода печати и в более широком аспекте свобода СМИ получают разные интерпретации в зависимости не только от исторических периодов, но и от регионов, стран мира, поскольку в разных случаях на первый план выдвигаются различные приоритеты, как с социальной, так и культурной точки зрения. Законодательные условия, провозглашающие свободу, сами по себе не гарантируют ее в полном объеме, если собственность средств массовой информации находится в руках ограниченных частных групп или полностью контролируются ими. Неограниченная свобода СМИ потенциально может разрушить законодательную систему или социальный порядок, которые обеспечивают саму эту свободу в обществе. Но и в этом случае любая мера властей, ущемляющая свободу, сама должна быть ограничена чрезвычайными обстоятельствами, временными и специфическими, и носить непостоянный характер» /3/.

По поводу основных принципов СМИ, свободной прессы и государственной информационной политики говорил Президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев на прошедшем в Алматы первом Евразийском медиа-форуме: «В основе нашей информационной независимости лежит триединство понятных и святых ценностей: свобода, открытость, закон. Мы обеспечили свободу слова, ликвидировали монополию государства на СМИ. СМИ в современном обществе становятся сильным инструментом влияния. Сегодня масс-медиа должны способствовать становлению и укреплению нашей новой государственности, политической стабильности, межнационального согласия» /4/.

В зависимости от изменявшихся и отличавшихся в каждом конкретном случае общественных и коммуникационных условий свобода печати никогда не была застывшим, раз и навсегда закрепленным понятием. Напротив, постоянно оставалась объектом защиты и борьбы в обществе, хотя многие постулаты и определения этого понятия неоднократно переосмысливались.

Бесспорно, понятие свободы СМИ всегда должно быть помещено в определенный культурный контекст. В каком-то смысле его следует рассматривать как определенную сферу творчества со своей историей, причем применительно к различным условиям каждый раз по-разному. Стандарты хорошего или плохого, социально значимого или нежелательного не являются абсолютными даже в пределах одной страны на протяжении десятилетий. Например, сейчас в Казахстане запрещена прямая или косвенная реклама табачных изделий и алкогольных напитков, хотя пять-шесть лет назад основную статью доходов многих средств массовой информации составляла именно реклама сигарет и алкогольных напитков. Другой пример: в Швеции правительство субсидирует партийные общественно-политические газеты, а во многих странах партийным газетам о государственной поддержке и мечтать не приходится. В итоге связи редакций газет со своими партиями ослабли, а с государственными органами окрепли. Более того, выиграли и читатели, имеющие возможность получить полный спектр политических воззрений.

Казахстан сегодня намного опережает большинство стран постсоветского пространства, особенно Центральной Азии по темпам развития рынка средств массовой информации. Государство практически завершило процесс разгосударствления СМИ на республиканском уровне. Приватизация государственных изданий - один из шагов на пути к дальнейшей демократизации общества. Логическим продолжением этих мер должно стать завершение начатой работы на региональном уровне. И завершить настоящую статью хотелось бы словами известной в Казахстане исследовательницы казахстанского и зарубежного масс-медиа Г. Ибраевой: «На сегодня можно констатировать: для дальнейшего развития демократических процессов в республике еще не созданы соответствующие политические предпосылки. Но основа демократических процессов заложена самим фактом существования альтернативных СМИ» /5/.

Использованная литература:

Михайлов С. А. Современная зарубежная журналистика: правила и парадоксы. Изд-во Михайлова, СП(б). 2002. - С. 62.
Муладжанов Ш.С. Капитал и пресса. Вестник МГУ Сер. 10. Журналистика. - М.: МГУ, 1998, № 1. - С. 24.
Мс Quail Denis. Mass Communication. An Introduction. Third Edition. London, 1994.-P. 78.
Материалы первого конгресса журналистов Казахстана: стенографический отчет. Астана. Эдельвейс. 2002.
Ибраева Г.Ж. Mass media в политической структуре общества: КазГУ. Алматы. 2000. - С. 185.

Ю.В.Белоусова

ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА ВРАГА

В СОВРЕМЕННОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ

Современный мир конфликтен. Государства на международной арене, социальные группы и политические силы внутри стран далеко не всегда находятся в гармонии. Причины этих конфликтов различны, но практически всегда конфликтная ситуация порождает образ врага и в свою очередь подкрепляется им.

Враг — это военный, политический, идейный, религиозный и др. противник, в отношениях с которым присутствует конфликт. Образ же врага – это качественная (оценочная) характеристика этого противника, сформированная в общественном сознании [1, с.34]. Враг и его образ могут значительно отличаться друг от друга. На формирование образа врага оказывают влияние стереотипы и установки, мифы и предрассудки, присущие массовому сознанию. Не стоит также забывать, что восприятие врага опосредовано многообразными источниками информации, в том числе и масс-медиа.

Образ врага является инвариантным компонентом духовной сферы общества во время любого военного конфликта. Он помогает вызывать чувство ненависти к противнику, оправдывает собственные агрессивные действия. Трудно убить того, с кем себя идентифицируешь, поэтому в период войны каждое правительство пытается вызвать в своем народе отношение к врагу как к «недочеловеку». С противником разрываются все активные контакты: дипломатические отношения, почтовое сообщение, блокируется вещание СМИ противника на собственную территорию и т.д. В результате «Другой» перестает быть человеком, а становится «предметом со стороны», и в этих условиях исчезает преграда даже для любой формы деструктивности [2, с.169.].

Особенно страшное явление – психология гражданской войны, когда поиск врага перемещается внутрь страны и понятия «Свой – Чужой» теряют прежнюю определенность. Тогда врагом может оказаться каждый, причем критерии «чужеродности» постоянно меняются и расширяются [3, с.7-8.].

Образ врага не исчезает из массового сознания и в мирное время. Это объясняется влиянием стереотипов, социальной идентификацией через противопоставление «Мы» и «Они» и другими естественными психологическими процессами. Но чаще всего образ врага целенаправленно формируется политическими элитами с использованием СМИ и ангажированной интеллигенции. И это неслучайно, т.к. с его помощью можно достичь вполне конкретных политических целей: сплотить общество вокруг политического лидера, объяснить провалы внутренней политики действиями «недоброжелателей», подавить оппозицию и т.д.

Последний вооруженный конфликт, в котором принимала участие Россия, - так называемая «пятидневная война» в Южной Осетии – тоже не обошлась без активного формирования в СМИ образа врага. В данном случае в лице Грузии и ее президента Михаила Саакашвили. Вообще, освещение событий августа 2008 года вполне может стать новым хрестоматийным примером информационных войн вместо классической виртуальной войны в Персидском заливе. Впервые в истории отечественной журналистики этот конфликт был доступен для любого российского гражданина практически в режиме он-лайн.

Стоит заметить, что антигрузинская кампания в России началась не в августе 2008 года, а гораздо раньше, после так называемой «революции роз» (2003 г.), когда к власти в Грузии пришел молодой и активный – и самое неприятное для России – прозападный президент Михаил Саакашвили.

По мнению Льва Гудкова, «страх перед возможностью переноса массового движения вызвал панику среди властей» [4]. Систематическими стали не только антигрузинская, но антиукраинская, антиприбалтийская кампании в российских СМИ. Чтобы консолидировать российское общество, начали создаваться образы внешних врагов.

Мы решили рассмотреть освещение российско-грузинского конфликта в российских СМИ с точки зрения формирования образа врага в лице грузинской стороны и ее руководителей, чтобы определить, каков механизм создания негативного образа противника, какие вербальные средства при этом используются. Для этого мы использовали стандартную для общественных наук методику - контент-анализ.

Нами было проанализировано 328 статей из таких изданий, как «Российская газета» (официальный печатный орган Правительства РФ), «Московский комсомолец» (общественно-политическое издание, отличающееся эмоциональностью изложения и скандальностью), «Новая газета» (оппозиционное издание либеральной и правозащитной ориентации)[7], «Советская Россия» (издание, излагающее взгляды коммунистических и лево-патриотических сил). Отобраны статьи, в которых освещаются события в Южной Осетии в августе 2008 года.

Мы создали своего рода словарь лексем, используемых для создания образа врага в лице Грузии: «агрессивность», «варварство», «преступность», «жестокость», «вероломство», «авантюрность», «лживость», «трусость», «несамостоятельность», «безнравственность», «безумство», «цинизм», «кощунство», «подобие фашистов» и т.д. Также мы классифицировали лексемы, характеризующие действия российской стороны («поддержание мира и безопасности», «вынужденные ответные действия», «законность и легитимность», «историческая миссия», «защита», «гуманитарная помощь и приют для беженцев» и т.д.) и жертвы конфликта («геноцид», «гуманитарная катастрофа», «дети», «женщины», «старики», «миротворцы» и т.д.). Единицы счета в нашем случае совпадает со смысловыми единицами, поэтому процедура анализа свелась к кодировке текстов СМИ и подсчету частоты упоминания выделенных смысловых единиц.

В итоге мы получили следующий вербальный портрет грузинской стороны конфликта, созданный российскими СМИ. Грузия – это «агрессор» (196 упоминаний). Ее основные действия – «обстрел» (145), «разрушение» (112), «нападение» (67), «уничтожение» (66), «убийства» (59), «сожжение» (38), «истребление» (18), «захват» (14) и «избиение» (13).

Также СМИ России описывали грузин следующим образом. Им нельзя доверять, они «безнравственные» (13 упоминаний) «лжецы» (40). В то же время, несмотря на «трусость» (28) и «безумство» (28), все действия грузинской стороны тщательно «спланированы и преднамеренны» (22). Грузины – «жестокие» (23) и «вероломные» (15) «преступники» (86), «варвары» (17), «авантюристы» (16), «фашисты» (52), а их «профессионально несостоятельный» (27) и «зависимый от США» (45) президент – Гитлер XXI века.

Стоит заметить, что российские СМИ одновременно демонизировали и окарикатуривали грузинского президента. Прием иронической дискредитации позволяет показать, что оппонент ничтожен и смешон, поэтому не заслуживает серьезного разговора. Много раз были показаны кадры с Саакашвили, жующим галстук и убегающим от собственных самолетов. Кадры всякий раз сопровождались ироничными комментариями, самым ехидным из которых стала трактовка Рамзана Кадырова: «Грузинский президент быстро бегает, ему бы надо быть сейчас в Пекине».

По версии российских СМИ, он - человек психически не здоровый и к тому же трусливый. В свое время такой же славой во всем мире был награжден Гитлер. Вообще, распространенным явлением стали карикатуры и фотоколлажи, изображающие Михаила Саакашвили в образе Гитлера, высмеивающие его зависимость от США и т.д.

Многие российские СМИ заняли ура-патриотическую позицию, бросаясь непристойными характеристиками в адрес грузин и их лидера. Часто употреблялась сниженная лексика и откровенные ругательства (29 упоминаний): «вояки», «солдатня», «нелюди», «отморозки», «ублюдки», «мерзавец», «уродец», «сволочи» и т.д.

Еще больше негативных красок в образ врага добавляет описание жертв конфликта. В российских СМИ говорилось, что в отношении жителей Южной Осетии совершен «геноцид» (84 упоминаний), а выжившие оказались в условиях «гуманитарной катастрофы» (36). Особый упор журналисты сделали на то, что среди жертв грузинских агрессоров – «женщины» (62), «дети» (56), «мирные жители» (47), «российские миротворцы» (42), «старики» (31), «российские граждане» (29). Кроме того, грузины не жалели «больных и раненых» (12).

Интересно рассмотреть изображение в СМИ российской стороны конфликта в сравнении описанной уже характеристикой Грузии. В ходе исследования мы выявили такую закономерность: если все действия грузин преподносятся как преднамеренные и заранее спланированные, то реакция российских властей и армии была «вынужденной, другого выхода у них просто не было» (24 упоминания). Это классический пример проявления так называемой ошибки атрибуции.

Если судить по анализируемым СМИ, Россия в Южной Осетии, главным образом, занималась «поддержанием мира и безопасности» (70 упоминаний), «защищала мирных граждан» (53), «оказывала гуманитарную помощь пострадавшим и принимала беженцев» (175). Отмечалась также «историческая миссия России на Кавказе» (15) и «законность и легитимность» (10) всего, что совершают ее граждане.

В целом же, операция российской армии в Южной Осетии оценивалась как успешная, вызывающая «чувство гордости за военнослужащих» (22).

Журналисты упоминали и обвинения России в «агрессии» (67), но они обычно тут же опровергались. Признание агрессивности российской стороны встречалось только в публикациях «Новой газеты» (21).

Интересна такая закономерность: если либеральная «Новая газета» критиковала российские власти за чрезмерность действий наших военных в Грузии, то «Советская Россия» - за их недостаточность. В целом же, тональность освещения конфликта в «Советской России» во многом схожа с тональностью материалов «Российской газеты»: только к созданию образа внешнего врага добавляется поиск врагов внутри страны, критикуется и правящая элита, и либерально настроенная оппозиция.

В нашем исследовании мы пришли к выводу, что российские СМИ, освещая конфликт в Южной Осетии, создавали образ врага в лице Грузии. Из трех газет, материалы которых мы анализировали, наиболее явно этим занимались журналисты «Российской газеты», выражающей официальную позицию власти, а также авторы левой оппозиционной «Советской России». Для создания образа врага использовался стандартный набор негативных характеристик. Грузия изображалась жестоким агрессором, а ее действия – тщательно спланированными, несмотря на «безумство» главнокомандующего.

В современных военно-политических конфликтах нельзя точно определить, кто прав, а кто виноват. Конфликтующие стороны могут скрывать свои истинные цели, прикрываясь общими фразами вроде «наведение конституционного порядка» или «операция по принуждению к миру». В таких условиях перед журналистом встает ряд дилемм: как избежать обвинений, с одной стороны, в необъективности, замалчивании негативной информации (зато во благо своего государства), а с другой – в предательстве интересов собственного народа (при объективном освещении конфликта, но в условиях масштабной информационной войны против его страны)?

В условиях тотальной - отечественной - войны общество (и журналистика в том числе) объединяется с государством в борьбе с врагом. Однако в локальных конфликтах с неясными целями участвующих в них сторон главная задача журналиста – стремление к объективному освещению ситуации, а не «информационная борьба».