с. Разум

§ 438


В-себе-и-для-себя-сущая истина, которая есть разум, представляет собой простое тождество субъективности понятия с его объективностью и всеобщностью. Всеобщность разума имеет поэтому в равной мере значение объекта, только данного в сознании как таковом, и объекта самого по себе всеобщего, проникающего собою «я» и его объемлющего, т. е. значение чистого «я», чистой формы, вызвышающейся над объектом и его в самой себе объемлющей.


§ 439


Самосознание, будучи, таким образом, выражением достоверности того, что его определения в такой же степени предметны — представляют собой определения сущности вещей, — в какой они являются его собственными мыслями, — есть разум, который как таковое тождество есть не только абсолютная субстанция, но и истина в смысле знания. Ибо своеобразно присущей ему определенностью, его имманентной формой, является здесь само для себя существующее чистое понятие, «я», достоверность самого себя как бесконечная всеобщность. Знающая истина есть дух.

C.ПСИХОЛОГИЯ

Дух

§ 440


Дух определил себя как истину души и сознания: души как простой непосредственной тотальности, сознания же как знания, которое, как бесконечная форма, не ограничено содержанием сознания, не находится в отношении к нему как к предмету, но представляет собой знание субстанциальной — не субъективной и не объективной — тотальности. Дух начинается поэтому только со своего собственного бытия и имеет отношение только к своим же собственным определениям.

Примечание. Психология рассматривает поэтому способности или всеобщие способы деятельности духа как такового — созерцание, представление, припоминание и т. д., вожделения и т. д. — частично независимо от содержания, которое проявляется в эмпирическом представлении, а также в мышлении, равно как в вожделении и в воле, частично же независимо от обеих форм — от души и от сознания, — так что они берутся в душе как природная определенность, а в самом сознании — как существующий для себя предмет этого сознания. Это не есть, однако, какая-либо произвольная абстракция; самое существо духа состоит в том, чтобы возвышаться над природой и природной определенностью, равно как над переплетением с внешним предметом, т. е. над материальным вообще, как это вытекает из самого понятия духа. Его дело сводится теперь к тому, чтобы реализовать это понятие своей свободы, т. е. снять лишь форму непосредственности, чтобы снова начать сначала. Содержанием, которое поднимается до созерцаний, являются его ощущения, — равно как его созерцания, превращающиеся в представления, — и непосредственно затем представления, превращающиеся в мысли, и т. д.

Прибавление. Свободный дух, или дух как таковой, есть разум, как он разделяется, с одной стороны, на чистую, бесконечную форму, на беспредельное знание, а с другой — на тождественный с этим знанием объект. Это знание не имеет здесь еще никакого дальнейшего содержания, кроме самого себя, с тем определением, что это знание содержит в себе всю объективность, что, следовательно, объект не есть нечто приходящее к духу извне и для него непостижимое. Так, дух есть совершенно всеобщая, безусловно лишенная противоположностей достоверность самого себя. Он обладает поэтому уверенностью, что он найдет себя в мире, что этот мир должен быть ему дружественен, что подобно тому, как Адам говорит о Еве, что она есть плоть от плоти его, так он должен искать в мире разум от своего собственного разума. Разум раскрылся перед нами как единство субъективного и объективного — самого для себя существующего понятия и реальности. Поскольку поэтому дух есть абсолютная достоверность самого себя — знание разума, — постольку он есть знание единства субъективного и объективного, — знание, что его объект есть понятие и что понятие объективно. Свободный дух раскрывается поэтому перед нами как единство обеих всеобщих ступеней развития, рассмотренных нами в первом и втором главных отделах учения о субъективном духе, — именно души, этой простой духовной субстанции, или непосредственного духа, и сознания, или духа являющегося, саморасторжения упомянутой субстанции. Ибо определения свободного духа имеют общим с определениями душевного субъективное начало, с определениями же сознания, напротив, объективное. Принцип свободного духа состоит в том, чтобы сущее сознания полагать как душевное, и, наоборот, душевное превращать в объективное. Подобно сознанию, дух в качестве одной стороны противостоит объекту, но в то же время он содержит в себе обе стороны и, следовательно, подобно душе, представляет собой тотальность. Если, поэтому, душа была истиной лишь в смысле непосредственной, бессознательной тотальности, в то время как, напротив, в сознании эта тотальность была разделена на «я» и внешний для него объект, т. е. знание, не имело, следовательно, еще никакой истины, — то свободный дух должен быть познан как сама себя знающая истина *.

* Поэтому если люди утверждают, будто нельзя познать истину, то это злейшая клевета. Люди сами не знают при этом, что они говорят. Знай они это, они заслуживали бы того, чтобы истина была отнята у них. Нынешнее отчаяние в возможности познать истину чуждо всякой спекулятивной философии, как и всякой подлинной религиозности. Столь же религиозный, как и мыслящий, поэт Данте выражает свою веру в познаваемость истины с такой ясностью, что мы позволим себе привести здесь его слова. В четвертой песне «Рая», стихи 124—130, он говорит:

Jo veggio ben che già mai non si sazia

Nostro intelletto, se'l ver non lo illustra,

Di fuor dal qual nessun vero si spazia.


Posasi in esso come fera in lustra,

Tosto che giunto l'ha; e giunqer pòllo;

Se non, ciascum disio sarebbe frostra (57).


Знание истины само не имеет, однако, с самого начала формы истины; ибо это знание, на достигнутой теперь ступени развития, есть еще нечто абстрактное — формальное тождество субъективного и объективного. Только когда это тождество разовьется до действительного различия и сделается тождеством самого себя и своего различия, когда дух выступит тем самым как определенным образом различенная в себе тотальность, — только тогда упомянутая выше достоверность его достигнет своего внутреннего оправдания.


§ 441

Душа конечна, поскольку она определена непосредственно, природой. Сознание конечно, поскольку оно имеет предмет. Дух конечен, поскольку в своем знании он имеет, правда, уже не предмет, но определенность, именно в силу своей непосредственности, или — что то же самое — вследствие того, что он субъективен, или есть понятие. При этом безразлично, что определяется как его понятие и что — как его реальность. Если абсолютно бесконечный, объективный разум взять как его понятие, то реальность будет знанием, или интеллигенцией; или если знание взять как понятие, то его реальность будет этим разумом, и реализация знания будет состоять в том, чтобы усвоить разум себе. Конечность духа следует поэтому полагать в том, что знание не овладевает в-себе-и-для-себя-бытием своего разума, или в такой же мере в том, что разум не может довести себя в знании до полного своего обнаружения. Разум лишь постольку бесконечная свобода, поскольку он свобода абсолютная, поэтому он предпосылает себя своему знанию и этим себя ограничивает, и в то же время он есть вечное движение, направленное к тому, чтобы снять эту непосредственность, самого себя понимать и быть знанием разума.

Прибавление. Свободный дух, как мы видели, есть по самому своему понятию полное единство субъективного и объективного, формы и содержания, есть, следовательно абсолютная тотальность и тем самым бесконечен и вечен. Мы познали его как знание разума. Именно потому, что он таков, что он имеет своим предметом разумное, он должен быть обозначен как бесконечное для-себя-бытие субъективности. К понятию духа относится поэтому то, что в нем абсолютное единство субъективного и объективного существует не только в себе, но и для себя, и есть, следовательно, предмет знания. Вследствие этой, между знанием и его предметом — между формой и содержанием — господствующей, исключающей всякое разобщение и тем самым всякое изменение гармонии, дух можно назвать, соответственно его истине, вечным, и — равным образом — совершенно блаженным и священным. Ведь священным может быть названо только то, что разумно и знает о разумном. Поэтому ни внешняя природа, ни простое ощущение не имеют права на это название. Непосредственное, не очищенное разумным знанием ощущение всегда связано с определенностью природного, случайного, себе-самому-внешнего бытия, несет на себе признаки распада. По отношению к содержанию ощущения и природных вещей бесконечность существует поэтому лишь как нечто формальное, абстрактное. Напротив, дух, соответственно своему понятию, или своей истине, бесконечен или вечен в том конкретном и реальном смысле, что он в своем различии остается абсолютно тождественным с самим собой. Вот почему на дух следует смотреть как на подобие бога, как на божественное в человеке.

Но в своей непосредственности дух — ибо первоначально и дух как таковой придает себе форму непосредственности — не есть еще истинный дух; на этой стадии его существование скорее не находится еще в абсолютном согласовании с его понятием, с божественным первообразом, — божественное есть здесь еще только подлежащая своему полному выявлению сущность. Следовательно, непосредственно дух не овладел еще своим понятием, — он только есть разумное знание, — но он еще не знает себя в качестве такового. Таким образом, дух, как об этом уже было сказано в прибавлении к предшествующему параграфу, первоначально представляет собой только неопределенную достоверность разума, единства субъективного и объективного. Здесь ему еще недостает поэтому определенного познания разумности предмета. Чтобы ее достигнуть, дух должен освободить в себе разумный предмет от связанной с ним первоначально формы случайности, единичности и внешности и тем самым сделать себя свободным от отношения к чему-то для него другому. Путь этого освобождения и составляет конечную форму духа. Ибо пока этот конечный дух не достиг еще своей цели, он еще не знает себя как абсолютно тождественного со своим предметом, но находит себя ограниченным этим последним.

Конечность духа нельзя считать за нечто абсолютно прочное, но следует познать тем не менее как некоторый способ явления духа, бесконечного по своей сущности. В этом и заложено основание того, что конечный дух в своей непосредственности есть противоречие, нечто неистинное и в то же время процесс снятия этой неистинности. Это борение с конечным, это преодоление предела есть печать божественного на человеческом духе и образует необходимую ступень вечного духа. Поэтому разговоры о пределах разума еще более нелепы, чем разговоры о деревянном железе. Это сам бесконечный дух предпосылает себя самому себе в качестве души, как и в качестве сознания, и тем самым делает себя конечным; но он же сам в такой же мере и полагает как снятое это, им самим сделанное, предположение — эту конечность, эту в себе снятую противоположность сознания, с одной стороны, по отношению к душе, с другой стороны, по отношению к внешнему объекту. Это снятие имеет в свободном духе иную форму, чем в сознании. В то время как для этого последнего дальнейшее определение «я» приобретает видимость изменения объекта, независимого от деятельности «я», — и, следовательно, логическое рассмотрение этого изменения в сфере сознания является еще всецело нашим собственным актом, — для свободного духа дело обстоит так, что он сам из себя порождает развивающиеся и изменяющиеся определения объекта, и сам же объективность делает субъективной, а субъективность — объективной. Определения, сделавшиеся предметом его знания, присущи, разумеется, самому объекту, но они в то же время и положены им самим. В нем нет ничего только непосредственного. Поэтому, когда говорят о таких «фактах сознания» (58), которые для духа были бы чем-то первым и должны были бы оставаться для него чем-то непосредственным, только данным ему, то по поводу этого следует заметить, что на стадии сознания есть несомненно много такого рода данных, но что свободный дух не может тем не менее оставлять эти факты как самостоятельные данные ему предметы, но должен раскрыть и тем самым объяснить эти факты как некоторые деяния духа, как некоторое им самим положенное содержание.

§ 442


Прогресс духа есть развитие, поскольку его существование, знание, в нем самом имеет своим содержанием и целью в-себе-и-для-себя-сущие-определения, т. е. разумное, и деятельность перевода этой цели в действительность есть, следовательно, лишь чисто формальный переход ее в свое обнаружение, и в этом обнаружении возвращение в себя. Поскольку знание, обремененное своей первой определенностью, еще только абстрактно, или формально, постольку цель духа заключается в том, чтобы произвести объективное наполнение и тем самым одновременно осуществить свободу своего знания.

Примечание. Не следует думать при этом о развитии индивидуума, связанном с антропологическим развитием, согласно которому способности и силы рассматриваются как выступающие одна за другой и обнаруживающиеся в существовании, — последовательность, познанию которой одно время (начиная с философии Кондильяка) придавали большое значение, как будто такое мнимое естественное порождение может показать возникновение этих способностей и их объяснить (59). Нельзя не признать здесь стремления сделать понятными многообразные способы деятельности духа, исходя из его единства, и показать необходимую связь между ними. Однако применяемые при этом категории весьма скудны. Главным определением при этом является преимущественно то, что чувственное, правда, совершенно справедливо рассматривается здесь как нечто первое, как нечто, принимаемое за начальную основу, но что дальнейшие определения оказываются вытекающими из этого исходного пункта лишь в форме утверждения, тогда как отрицательная сторона деятельности духа, посредством которой упомянутый выше материал одухотворяется и в качестве чувственного снимается, остается недооцененной и упускается из виду. С указанной здесь точки зрения чувственное есть не только что-то эмпирически первое, но пребывает, как если бы оно должно было быть подлинно субстанциальной основой.

Равным образом, если деятельности духа рассматриваются только как обнаружения, как силы вообще, с определением их, скажем, по их полезности, т. е. как целесообразные в отношении какого-либо другого интереса интеллигенции или сердца вообще, то тогда не окажется налицо никакой конечной цели. Эта последняя может быть только самим понятием, а деятельность понятия только само же это понятие и может иметь своей целью, другими словами, может снять форму непосредственности, или субъективности, достигнуть себя и овладеть собой, освободить себя в отношении самого себя. Так называемые способности духа в их различенности надо рассматривать, таким образом, лишь как ступени этого освобождения. И только это и следует считать за разумный способ рассмотрения духа и его различных деятельностей.

Прибавление. Существование духа, знание, есть абсолютная форма, — т. е. форма, имеющая в самой себе содержание, — или существующее в качестве понятия понятие, самому себе сообщающее свою реальность. То обстоятельство, что содержание или предмет есть нечто данное знанию, приходящее к нему извне, есть поэтому лишь видимость, посредством снятия которой дух раскрывается как то, что он есть в себе, — именно как абсолютное самоопределение, бесконечная отрицательность того, что внешне и ему, и самому себе, как нечто идеальное, порождающее из себя всю реальность. Прогресс духа имеет, следовательно, лишь тот смысл, чтобы упомянутая видимость была снята, чтобы знание оправдало себя как форма, из себя развивающая всякое содержание. Деятельность духа не только не ограничивается поэтому простым принятием в себя данного, но скорее, напротив, ее надлежит назвать творческой деятельностью, хотя продукты духа, поскольку он есть только субъективный дух, не обретают еще формы непосредственной действительности, но остаются более или менее идеальными.

§ 443


Подобно тому как сознание имеет своим предметом предшествующую себе ступень — природную душу (§ 413), так и дух имеет или, скорее, делает сознание своим предметом; другими словами, в то время как это последнее только в себе есть тождество «я» со своим другим (§ 415), дух полагает это тождество для себя, с тем чтобы он теперь знал его, это конкретное единство. Его продукты существуют согласно тому определению разума, что содержание, как в себе сущее, так и сообразно свободе разума, есть его принадлежность. Поскольку paзум определен, таким образом, в своем начале, эта onpeделенность его оказывается удвоенной определенностью — сущего и его принадлежности: первая состоит в том, чтобы нечто открывать в себе как сущее, вторая — в том, чтобы нечто полагать только как свое. Путь духа состоит поэтому в том, чтобы быть:

a) теоретическим — иметь дело с разумным как со своей непосредственной определенностью и это разумное полагать теперь как свое; или освобождать знание от его предпосылки и тем самым от его абстракции и делать определенность субъективной. Поскольку определенность полагается как его собственная, — знание, следовательно, как в самом себе в-себе-и-для-себя-определенное, и тем самым как свободная интеллигенция, постольку знание есть

Ь) воля, практический дух, который первоначально точно так же формален, обладает содержанием только как своим, непосредственно хочет и освобождает свое определение воли от ее субъективности как односторонней формы своего содержания, так что этот дух

c) как свободный дух становится для себя предметным, таким, в котором снята всякая удвоенная односторонность.

Прибавление. Тогда как о сознании — ибо оно имеет объект непосредственно данным — нельзя, собственно, сказать, что оно обладает влечением, дух, напротив, должен быть понят как влечение, потому что он по существу есть деятельность, и именно прежде всего

1) та деятельность, посредством которой объект, кажущийся чуждым, вместо облика чего-то данного, разрозненного и случайного приобретает форму чего-то ставшего внутренним, субъективного, всеобщего, необходимого и разумного. Благодаря тому что дух начинает производить в объекте это изменение, он реагирует на односторонность сознания, относящегося к объектам как к непосредственно сущим, не знающего их как субъективные, — и есть таким образом теоретический дух. В нем господствует влечение к знанию — тяга к познаниям. О содержании познаний я знаю, что оно есть, обладает объективностью и в то же время, что оно есть во мне и, следовательно, субъективно. Объект не имеет здесь, следовательно, уже более — как это имело место на ступени сознания — определения чего-то отрицательного по отношению к «я».

2) Практический дух отправляется от противоположного исходного пункта; он начинает не с кажущегося самостоятельным объекта, подобно теоретическому духу, а со своих целей и интересов, следовательно, с субъективных определений, и только отсюда продвигается дальше, к тому, чтобы превратить их в нечто объективное. Делая это, он в той же мере реагирует против односторонней субъективности замкнутого в себе самом самосознания, в какой теоретический дух реагирует против сознания, зависящего от данного предмета.

Теоретический и практический дух взаимно восполняют друг друга именно потому, что они в указанном смысле отличны друг от друга. Это различие не является, однако, абсолютным, ибо и теоретический дух имеет дело со своими собственными определениями, с мыслями; и, наоборот, цели разумной воли не суть что-либо принадлежащее особенному субъекту, но нечто в-себе-и-для-себя-сущее. Оба способа проявления духа суть формы разума; ибо как в теоретическом, так и в практическом духе — хотя и различными путями — порождается то, в чем состоит разум, — единство субъективного и объективного. В то же время, однако, упомянутые выше двойственные формы субъективного духа имеют тот общий недостаток, что и в той, и в другой приходится исходить из кажущейся разобщенности субъективного и объективного, и единство этих противоположных определений только еще должно быть произведено; недостаток, который заложен в природе духа, так как этот последний не есть нечто сущее, непосредственно завершенное, но скорее нечто само себя порождающее, — чистая деятельность, — снятие им же самим сделанной предпосылки противоположности субъективного и объективного.

§ 444


Как теоретический, так и практический дух находятся еще в сфере субъективного духа вообще. Их нельзя различать друг от друга как пассивный и активный дух. Субъективный дух есть дух порождающий; но его продукты формальны. Рассматриваемый с внутренней стороны продукт теоретического духа есть только его идеальный мир и достижение им абстрактного самоопределения в себе. Правда, практический дух имеет дело только с самоопределениями, со своим собственным, но также еще формальным материалом, следовательно, с ограниченным содержанием, которое сам он и наделяет формой всеобщности. Рассматриваемые с внешней стороны егопродукты, — поскольку субъективный дух есть единство души и сознания и тем самым сущая, сразу и антропологическая, и соответствующая сознанию реальность, — в теоретической области представляют собой слово, а в практической (еще не действие и не поступок) — наслаждение.

Примечание. Психология, как и логика, относится к числу тех наук, которые в новое время всего меньше извлекли для себя пользы из всеобщего образования духа и из более глубокого понятия о разуме; она все еще находится в весьма скверном состоянии. Правда, в силу направления, которое было дано ей философией Канта, за ней было признано большее значение. Ей придавали даже то значение, что она, и притом в ее эмпирическом состоянии, должна дать основу для метафизики, так как эта наука будто бы состоит не в чем ином, как в том, чтобы эмпирически постигать и расчленять факты человеческого сознания, и притом как факты в том их виде, как они даны. После того как психология заняла это положение, — причем она смешивается с теми формами духа, которые раскрываются на стадии сознания, а также с антропологией, — в ее собственном состоянии ничего не изменилось, но оно лишь осложнилось тем, что теперь в отношении метафизики и философии вообще, и духа как такового пришлось отказаться от познания необходимости того, что есть в-себе-и-для-себя: от понятия и истины.

Прибавление. Только душа пассивна, свободный дух по существу активен, производителен. Поэтому ошибаются, когда иногда различают теоретический дух от практического по тому признаку, что первый обозначают как нечто пассивное, а последний, напротив, как нечто активное. По внешнему виду различие это в известном смысле, несомненно, правильно. Теоретический дух, по-видимому, только воспринимает то, что наличествует, тогда как практический дух должен создать нечто такое, чего внешне еще нет налицо. Однако на самом деле, как это уже было указано в прибавлении к § 442, теоретический дух не есть только пассивное принятие в себя чего-то другого, некоторого данного объекта, но он обнаруживает свою активность тем, что переводит разумное в себе содержание предмета из формы внешности и единичности в форму разума. Однако, с другой стороны, и практический дух также имеет в себе некоторую сторону пассивности, ибо его содержание первоначально — хотя, правда, не извне, но изнутри — все же оказывается ему данным, и тем самым есть непосредственное содержание, не положенное деятельностью разумной воли; таким положенным оно должно быть сделано впервые лишь посредством мыслящего знания, следовательно, лишь при посредстве теоретического духа.

Не менее неправильным, чем только что рассмотренное различение теоретического и практического, следует считать то различение, согласно которому интеллигенция должна быть чем-то ограниченным, а воля, напротив, чем-то безграничным (60). Как раз наоборот, воля может быть рассматриваема как нечто более ограниченное, потому что она вступает в борьбу с внешней, оказывающей ей противодействие материей, с исключающей единичностью действительного, и в то же время имеет против себя другую человеческую волю, тогда как интеллигенция как таковая в своем обнаружении доходит только до слова — этой летучей, исчезающей совершенно идеальной реализации, совершающейся в стихии, не оказывающей ей никакого противодействия, — и в этом своем обнаружении остается, следовательно, совершенно у себя, сама удовлетворяет себя в самой себе, раскрывает себя как самоцель, как нечто божественное, и в форме понимающего познания осуществляет неограниченную свободу и примирение духа с самим собой.

Оба способа обнаружения субъективного духа — как интеллигенция, так и воля — первоначально обладают все же лишь формальной истиной. Ибо в них обеих содержание не соответствует непосредственно бесконечной форме знания, так что эта форма, следовательно, не заполнена еще в подлинном смысле.

В теоретической области предмет, с одной стороны, несомненно, субъективен, но, с другой стороны, здесь остается еще некоторое содержание предмета, лежащее за пределами его единства с субъективностью. Поэтому субъективное образует здесь лишь некоторую, не абсолютно проникающую собой объект форму, и объект тем самым не есть нечто, целиком и полностью положенное духом. — В сфере практической, напротив, субъективное нeпocpeдcтвeннo не имеет еще никакой истинной объективности, ибо в своей непосредственности оно не есть нечто абсолютно всеобщее, в-себе-и-для-себя-сущее, но нечто принадлежащее единичности индивидуума.

Когда дух преодолеет свой только что указанный недостаток, когда его содержание не будет, следовательно, более находиться в разладе с его формой, когда достоверность разума, единство субъективного и объективного, уже не будет более формальным, а, напротив, окажется наполненным, когда идея будет, соответственно этому, составлять единственное содержание духа, — тогда субъективный дух достигнет своей цели и перейдет в объективный дух. Этот последний знает свою свободу — он познает, что его субъективность в своей истине составляет саму абсолютную объективность — он постигает себя не только в самом себе как идею, но и порождает как действительно существующий вовне мир свободы.