ПЯТЬ ЛЕТ

(интродукция)

Эти записки являются хронологическим продолжением «Семейных хроник». В них я попыталась восстановить наиболее яркие события последних пяти лет моего беззаботного пребывания маминой дочкой. При этом я старалась собрать сохранившиеся крохи информации касательно фактов и переживаний, связанных с жизнью моей мамы в эти годы. Их немного: мама была человеком сдержанным, своими переживаниями и неприятностями делилась редко, тем паче со мной. Так что краткость информации обусловлена ее отсутствием, а не моим небрежением. Поэтому в изложении превалируют мои собственные дела и мысли. Однако все они чем-то и как-то связаны с мамой, с университетом, с ее и моими коллегами, и могут быть интересны сами по себе. Ведь я жила в ее лучах, в свете ее личности, и ее реакции или замечания по поводу моих поступков являлись штрихами в ее портрете.

Материал разделен скорее по темам, чем по годам, так что имеют место и пересечения, и наслоения событий. Вероятно, это неизбежно. Так же как размышления с экскурсами в прошлое и в будущее.

Вставленные стихи заимствованы из блокнотов того времени. Я их редактировала только в случаях вопиющих огрехов.

ПЕРСОНАЛИИ:

Я – Нина Кудрявцева, в ту пору всего-навсего мамина дочка.

Мама – Вера Михайловна Кудрявцева, в ту пору проректор ТГУ по научно-исследовательской работе, профессор-доктор физико-ма­те­ма­ти­че­ских наук, заведующий кафедрой оптики и спектроскопии и лабораторией люминесценции.

Наталиус – Наталья Александровна Прилежаева, мамин лучший друг и коллега по научной работе, профессор-доктор физико-математических наук, заведующий лабораторией оптики, с сорок четвертого по сорок восьмой год – декан физмата.

Марианна Сергеевна – ее матушка.

Гастинг Мария Лукинична – старый друг моей бабушки, маминой мамы, Александры Ивановны Кудрявцевой.

Все остальные лица упоминаются в тексте с соответствующими комментариями.

ПРЕАМБУЛА

Летом сорок пятого года я, возможно, таскала ранние овощи с огорода (если таковой еще сохранялся) и с восхищением балдела над одолженным Марией Лукиничной «Приключением» Джека Лондона. Кроме того, сразу, как восстановили отпуска, на всю железку заработали пригородные дома отдыха. Три профессорши с физмата отдыхали вместе в «Орлином гнезде», тогда еще не превращенном в закрытую обкомовскую резиденцию. А я была в «Ключах». Помню, как ходила из «Ключей» на Басандайку к маме короткой лесной дорогой, которую выискала после нескольких проб и ошибок.

Отдыхающая публика в основном толклась на территории дома отдыха. Окрестная природа пребывала в диком безлюдье. На полянке, под популярной сейчас лыжной горкой, ученые дамы загорали в полном неглиже. С моей легкой руки местечко получило название «Солнечной долины», инспирированное кинофильмом «Серенада в Солнечной долине».

Дача, где проживала профессура, была высоко на горе. Спускаться к Томи, а тем паче подниматься обратно – целое путешествие. Была как-то ученая троица, и я иже с ними, на речке. Мирно купались. Вдруг кто-то заметил, что по реке с верховьев идет странная полоса. Вроде резко очерченной границы нормальной воды и чего-то непонятного. Не помню, кто из физиков уразумел, что непонятное это след на воде от стены дождя. Все дружно рванули наверх. Мы с мамой лидировали. Куда там! Ливень обрушился на нас где-то на полпути. Наверное, лучше было переждать этот потоп, сидя в воде. Не помню, как обсушивались, переодевались. Но надвигающаяся полоса воды, матовой от дождевых капель, и сейчас стоит перед глазами.

Там же в соседней дачке отдыхала и Вера Николаевна Наумова-Широких, щедрой рукой снабжавшая маму чтивом. В основном, подсовывая тома из серии ЖЗЛ. Стойкое отвращение к чтиву такого профиля продержалось у мамы несколько лет. Чем еще занимались ученые дамы по вечерам, не знаю. При сем не присутствовала. Но все были умиротворенно расслабленные, чему способствовало и освобождение от гнета войны, и долгожданный отдых, и дивная погода.

Кроме отдыхавших в «Орлином гнезде» физиков, на Басандайке в то лето пребывала и Евстолия Николаевна. И даже, по свидетельству очевидцев, овладевала навыками езды на велосипеде, обнимаясь со всеми деревьями, расположенными вдоль аллеи «нижнего» дома отдыха. Там же отдыхал и профессор Илья Аркадьевич Соколов. Посему остроумцы поименовали вузовский дом отдыха «Соколиным гнездом». А базе отдыха политеховцев присвоили статус «Воробьиного гнезда».

Никакого автобусного сообщения с городом у дачных комплексов тогда не было. В город и обратно в «Ключи» я «лётала» пешком по бровке, тренируя пригибной шаг. Эх, до чего же лихо удавалось обгонять всех пешеходов. Уходила от них, как от стоячих. Левка потом уел мое торжество: сходу включился в темп и, конечно же, задрал нос. Не учитывал, нахал, что ноги у него на добрую четверть метра длиннее моих.