Jacques Lacan
LE SEMINAIRE
ENCORE
LIVRE XX (1972/1973)
Texte etabli par Jacques-Alain Miller
EDITIONS DU SEUIL
PARIS 1975
ЖАК ЛАКАН
СЕМИНАРЫ
КНИГА 20
ЕЩЁ
(1972/1973)
В редакции Жака-Алена Миллера
Гнозис /Логос
МОСКВА
2011
7
Жак Лакан
Ещё: глава I
I
О НАСЛАЖДЕНИИ
Так получилось, что Этику психоанализа я не опубликовал. Это была тогда своего рода форма вежливости — после вас, сударь: сдуру. Со временем я понял, что могу сказать на этот предмет несколько больше, чем раньше. А затем обнаружил, что мотив у меня на протяжении всего пути был один: я ничего не желаю об этом знать.
Именно поэтому, наверное, я ещё здесь — да и вы тоже. Чему я не перестаю удивляться... ещё и ещё.
Что с некоторых пор играет мне на руку, так это тот факт, что и среди вас, в огромной массе здесь присутствующих, я ничего не желаю об этом знать тоже налицо. Но то же ли самое? — в этом все дело.
Это ваше я не желаю ничего знать о некоем знании, урывками вам преподанном — о нем ли речь идет в моем случае? Не думаю: ваша приверженность мне и объясняется как раз подозрением, что мое я об этом не желаю ничего знать имеет другие корни. И если я действительно занимаю по отношению к вам позицию анализирующего свое я не желаю об этом ничего знать пациента, то вам до этого ещё далеко.
Вот почему те из вас, кто проходит у меня свой анализ, смогут нормально выйти из него не раньше, чем собственного я не желаю об этом знать покажется им довольно. Вопреки тому, что часто приходится слышать, противоречия между моей позицией аналитика и тем, чем я здесь занимаюсь, как видите, нет.
8
Жак Лакан
Ещё: глава I
В прошлом году я дал тому, о чем полагал возможным вам рассказать, заглавие ... а то и хуже. Ни я, ни ты сюда подставить нельзя -аяи хуже, или а ты и хуже не скажешь. Аналитическим дискурсом руководит острая, как лезвие бритвы, логика: по ту сторону может быть только хуже.
Именно этой логике я и следую, предлагая вам для начала представить себя в постели — постели, как и положено ей, двуспальной.
Однажды, отвечая юристу, пожелавшему узнать, что представляет собой мой дискурс, я попробовал объяснить ему то, что лежит у этого дискурса в основе, то есть разницу между языком, с одной стороны, и говорящим субъектом, с другой. Юридический факультет, сказал я ему, является для моего выступления наиболее подходящим местом: само существование законодательства свидетельствует о том, что язык — он существует сам по себе, складываясь веками, а говорящие существа, люди — другое дело. Так что ему придется простить меня, если я с места укладываю слушателей в постель.
Сегодня я из нее, из этой постели, не вылезу, напомнив юристу, что право говорит, по сути, о том же, о чем сегодня буду говорить я, ибо пользование, в юридическом смысле, и наслаждение, в сексуальном, совпадают по-французски в одном слове: jouissance.
Право не проходит мимо постели — возьмите хотя бы те нормы, что регулируют добрый обычай конкубината, то есть сожительства. Что до меня, то я стану исходить из того, что в праве остается завуалировано, то есть из того, чем в постели, как правило, занимаются — из любовных объятий. Иными словами, я исхожу из того предела, без которого, если говорить всерьез, то есть выстраивая серию, которая бы к этому пределу стремилась, не обойтись.
Как соотносятся друг с другом право и наслаждение я ПОЯСНЮ нам на примере одного слова. Слово это,узуфрукт нам знакомо такое правовое понятие? — хорошо демонстрирует разницу, о которой я вам на семинаре по этике уже к шорня разницу между полезным, с одной стороны, и до-
9
Жак Лакан
Ещё: глава I
ставляющим наслаждение, с другой. Чему служит полезное? Это так никогда и не было четко определено, виной чему поразительное уважение по отношению к средствам, которое внушает говорящему существу язык. Узуфрукт означает, что можно средствами «наслаждаться», но нельзя ни в коем случае их разбазаривать. Узуфрукт, или право пользования, на наследство, означает, что вы можете «наслаждаться» наследством, но при условии, что вы его не растрачиваете. В этом суть права — размежевывать, распределять, возмещать все то, что так или иначе связано с наслаждением.
В отношении права-на-наслаждение должен сделать, однако, одну оговорку. Право не является долгом. Наслаждаться понуждает человека только одно — его сверх-я. Сверх-я и есть не что иное, как императив наслаждения — Наслаждайся!
Именно здесь находится тот поворотный пункт, который аналитический дискурс интересует. В то время, которое после вас когда-то в мое распоряжение предоставило, я попытался, размышляя об этом, продемонстрировать, что психоанализ не позволяет больше держаться этики, от которой я, при всем уважении к ней, отошел — этики Аристотеля. Дело в том, что с течением времени мы соскользнули незаметно — по обходной траектории: прогрессом это не назовешь — от аристотелевского представления о бытии к утилитаризму Бентама, то есть к теории фикций, где язык выступает как потребительная ценность, как инструмент. Именно это побудило меня поставить под сомнение то бытие, то высшее благо как предмет созерцания, на котором надеялись некогда построить здание этики.
Итак, я оставляю вас — оставляю в постели, где инициатива целиком ваша. Но уходя, пишу на дверях, чтобы вы, уходя, задумались о тех грезах, которым в постели этой, по-видимому, предавались, вот эту фразу — наслаждение Другого, Другого с большой буквы, наслаждение (телом) Другого, которое его, этого Другого, символизирует, не является знаком любви.
10
Жак Лакан
Ещё: глава I
2
Написав это, я не пишу вслед: и точка, или аминь, win да будет так.
Любовь, конечно же, подает знак, и знак этот всегда взаимен.
Я высказал это, в осторожной форме, уже давно, заметив, что чувства — они всегда взаимны. Специально, чтобы меня спросили потом -А любовь, как же любовь, она тоже всегда взаимна? — А как же, конечно! Скажу больше: бессознательное вообще не открыли бы, когда б не выяснилось, что желание человека — это желание Другого и что хотя страсть, именуемая любовью, и может порой желание игнорировать, она все равно дает ему полную волю. Посмотрите хорошенько, и вы увидите, какие оно тут производит опустошения!
Наслаждение Другого — наслаждение (телом) Другого
оставляет, так или иначе, вопрос открытым: ответ, который оно несет в себе, не обязательно верен. Больше того
ответом этим мы не можем довольствоваться, потому что любовь требует любви. Требует непрерывно. Требует ещё и ещё. Ещё — это имя того зияния, где берет в Другом свое начало требование любви.
Итак, откуда исходит то, что наслаждением тела Другого способно дать нам, пусть недостаточный и недостоверный, ответ?
Это не любовь. Это то, что в прошлом году, под вдохновением от часовни Святой Анны, внушавшей мне желание мыслить системно, назвал я словом амур (1'атиг). Амур — это странные, вжу/юванные в тело знаки, что видим мы на его поверхности. Это черты пола, привнесенные в тело из потусторонней ему области, та зародышевая плазма, которую мы способны, казалось бы, рассмотреть в микроскоп и которую, как вы помните, жизнью однозначно назвать нельзя, ибо с таким же успехом, репродуцируя тело, она несет ему смерть. Именно там ещё воплощения (Ten-corps) берет начало. Неправильно, таким образом, говорить, будто тело, сома, и зародышевая плазма разлучены, ибо тело, вмещая ее, несет на себе следы. Следы эти в него замурованы.
11
Жак Лакан
Ещё: глава I
Но это не просто следы. Бытие тела несет на себе, конечно же, следы пола, но это, судя по всему, явление лишь вторичное. И вовсе не от этих следов зависит, как мы знаем из опыта, наслаждение тела — тела, которое символизирует собой Другого.
Именно так это выглядит, если на вещи посмотреть непредвзято.
В чем она, любовь, заключается? Правда ли, что — как утверждают аналитики со смелостью тем более поразительной, что утверждение это идет вразрез с их собственным опытом — правда ли, что суть любви состоит в слиянии, в том, чтобы двое стали одним? Является ли Эрос тягой к единому, к Одному?
О нем, об этом Одном, уже давно только и говорят. Одного имеется вдоволь (Y a d'l'Un) — сказал я в прошлом году, выстроив на этом положении целый курс. Сделал я это не для того, разумеется, чтобы вновь вернуться к представлению о первоначальном смешении. Ведь следуя за желанием,
мы приходим, наоборот, лишь к провалу, зиянию — откуда и следует, что по природе своей Одно является всего-навсего означающим. Я для того и обратился сначала к Фреге, чтобы показать пропасть, отделяющую это Одно от чего-то такого, что имеет непосредственное отношение к бытию и, по ту сторону бытия, к наслаждению.
Могу рассказать вам маленькую историю — историю попугая, который был влюблен в Пикассо. С чего взяли, что он влюблен в Пикассо? С того, что он все время щипал его за полы пиджака и ворот рубахи. Попугай был влюблен в то, что в мужчине главное — в его наряд. Для попугая, как для Декарта, мужчины — это наряды на... про-менаде. Прочь одежды — и перед нами менада. Но это всего лишь миф — такой же миф, как постель, куда я вас только что уложил. Наслаждение телом, с которого совлечены одежды, оставляет нерешенным вопрос о том, что составляет Одно, т.е. вопрос об идентификации. Попугай идентифицировал себя с одетым Пикассо.
С любовью дело обстоит точно так же. Облачение потому и любит монаха, что оно с ним — одно. То, что скрывается под одеждой и именуется телом представляет собой, возможно,
12
Жак Лакан
Ещё: глава I
не более, чем остаток — то, что я называю объектом а.
На этом остатке образ и держится. Анализ свидетельствует, что любовь нарциссична: субстанцией так называемого объектного — чушь собачья! — является остаточное в желании, то есть его причина — не позволяя в принципе желание удовлетворить, делая его невозможным, оно не дает ему тем самым угаснуть.
Любовь, даже будучи взаимной, беспомощна: ей неведомо, что она лишь желание быть Одним, и потому отношения двоих невозможны. Почему речь идет о двоих? — Да потому что их, полов, два.
3
То, что является на теле в загадочной форме половых признаков — которые всего лишь вторичны — наделяет существо тем или иным полом. Допустим. Но существо — это наслаждение тела как такового, то есть бесполого, ибо у так называемого наслаждения есть одна характерная, определяющая его суть черта: тому Одному, что нас с вами только и интересует, Одному отношений, именуемых сексуальными (rapportsexuet), оно не может среди того, что может быть высказано, найти места.
Об этом и свидетельствует аналитический дискурс: поскольку для одного из этих отмеченных признаками пола существ,
для мужчины, обладающего пресловутым фаллическим органом — обратите внимание: пресловутым — телесный половой орган, орган женщины — здесь нужно помнить, что женщины как таковой, Женщины с большой буквы, на самом деле не существует, что женщина принципиально не-вся — орган женщины, повторяю, это, помимо телесного наслаждения, пустое место.
Аналитический дискурс демонстрирует нам, скажем так, вот что: фаллос — это отказ, по соображениям совести, одного из двух наделенных полом существ в услуге, которую ему надлежит оказать другому.
И не говорите, пожалуйста, что у женщины есть, мол, вторичные половые признаки — доминируют у нее в первую очередь признаки материнские. Ничто специально не выде-
13
Жак Лакан
Ещё: глава I
ляет женщину как особый пол — разве что половой орган.
Все строится вокруг фаллического наслаждения — именно об этом свидетельствует аналитический опыт, показывая, что специфика женщины состоит в позиции, которую она по отношению к фаллическому наслаждению занимает: она предана ему, как я выразился, не-вся.
Скажу больше: фаллическое наслаждение препятствует мужчине получить наслаждение от тела женщины, ибо то, чем он наслаждается — это наслаждение органа.
Вот почему сверх-я, которое я только что определил как императив Наслаждайся!, представляет собой коррелят кастрации — благовидного способа молчаливо признать, что наслаждение Другим, телом Другого, маячит разве что в бесконечности. И я даже скажу, какой именно — той самой, ни больше ни меньше, на которой строится парадокс Зенона.
Ахилл и черепаха — вот схема наслаждения наслаждение одной половины наделенных полом существ. Стоило Ахиллу сделать свой первый шаг, показать Брисеиде, на что он способен, как та потихонечку, черепашкой, от него отдаляется, потому что она не-вся — не вся принадлежит ему. Что-то остается им не присвоено. Ахилл
делает следующий шаг, и так далее. Именно таким образом в наше время, только недавно, научились определять действительное, вещественное число. Ибо Зенон не видел, что и черепаха, в свою очередь, разделяет судьбу Ахилла — шажок ее становится все короче и предела своего тоже никогда не достигнет. Число, действительное число, определяется точно таким же способом. Число имеет предел, и в этом смысле оно бесконечно. Ахилл, ясное дело, может лишь обогнать черепаху — догнать он ее не в силах. Догнать ее он может лишь в бесконечности.
С наслаждением, сексуальным наслаждением, именно так дело и обстоит. У представителей одной половины наслаждение отмечено той дырой, которая им не оставляет выбора: кроме фаллического наслаждения у них пути нет. Способна ли другая половина достичь чего-то такого, из чего ясно станет, каким образом то, что было до сих пор в наслаждении лишь провалом, зиянием, может облечься действительностью?
14
Жак Лакан
Ещё: глава I
Навести на такие мысли могут некоторые наблюдения, носящие весьма странный характер. Слово странный, etrange, можно разложить на etre-ange, бытъ-ангелом — перспектива ничуть не лучшая, чем быть глупым, как наш сегодняшний попугай. Посмотрим, однако, что внушает нам представление о том, что в наслаждении тела именно сексуальное наслаждение наделено привилегией оставаться принципиально безвыходным.
Выделив в пространстве наслаждения ограниченный, замкнутый участок, получим то, что в топологии называется местом. В обобщающем материал прошлогоднего семинара тексте, который скоро выйдет в печать, мне удалось, на мой взгляд, продемонстрировать строгую эквивалентность между топологией и структурой. Исходя из этого, можно сказать, что анонимность того, о чем говорят как о наслаждении — того, что регулируется правом — характеризуется определенной геометрией. Геометрия — это гетерогенность места. Это значит, иными словами, что есть место Другого. Что нового об этом месте Другого, пола как Другого, как абсолютного Другого, может сказать нам современная топология?
Я введу здесь термин плотность. Нет ничего более плотного, чем пробел: ведь если пересечение всего, что в нем замкнуто, признать существующим для некоего бесконечного числа множеств, то пересечение предполагает данное бесконечное число. Это и есть определение плотности.
Под пересечением этим я имею в виду то самое, о котором только что шла здесь речь — оно-то и является для предполагаемых сексуальных отношений непреодолимым препятствием.
Предполагаемых, говорю я, потому что весь аналитический дискурс на том и основан, что сексуальных отношений не существует, что постулировать их нельзя. Именно в этом положении состоит новый шаг, который был аналитическим дискурсом сделан и который позволяет ему определить для каждого из других дискурсов его действительный статус.
Итак, вот он, тот пункт, который покрывает невозможность сексуальных отношений как таковых. Наслаждение, посколь-
15
Жак Лакан
Ещё: глава I
ку оно сексуальное, остается фаллическим — к Другому, иными словами, оно никакого отношения не имеет.
Посмотрим, что из нашей гипотезы плотности следует.
Топологические построения, которые я охарактеризовал как новейшие и которые опираются на логику, построенную на исследовании числа, предлагают нам одну формулу, позволяющую построить место, не являющееся однородным пространством. Предположим, что перед нами как раз такое ограниченное, замкнутое пространство — эквивалент того, что мы только что описали, говоря о пересечении бесконечного числа множеств. Предположив, что оно покрывается открытыми множествами, то есть множествами, которые не включают собственную границу — под границей, напомню вкратце, мы понимаем то, что лежит внутри стремящегося к нулю интервала, но с исходной и конечной точками ни в коем случае не совпадает, — легко доказать, что предположение это эквивалентно утверждению, что множество этих открытых пространств всегда допускает субпокрытие открытыми множествами, образующими некоторую конечную величину, то есть что последовательность элементов составляет конечную последовательность.
Я не сказал, обратите внимание, что элементы эти поддаются счету. Но ведь термин конечный это предполагает. И сосчитать, по одному, их можно. Но прежде нужно сначала установить их порядок, а прежде чем предполагать, что порядок этот может быть найден, следует чуток задержаться.
Допустим, что конечность открытых пространств, способных покрыть ограниченное, замкнутое пространство сексуального наслаждения, доказана — что будет отсюда следовать? А то, что пространства эти могут быть взяты по одному — точнее, со стороны женщины, по одной.
Именно это и происходит в пространстве сексуального наслаждения, обнаруживая тем самым его плотность. Проводником для бытия женщин как не-всех — бытия, взятого в сексуальном аспекте — служит не тело, а то, чего требует логика речи. Сама логика ситуации, где язык существует вне тел, которыми движет, то есть как воплощенный в бытие, наделенное полом, Другой, требует их по одной.
И вот что поразительно, вот что чудно — Одно, как наме-
16
Жак Лакан
Ещё: глава I
кает на это уже платоновский Парменид, взыскуется не кем иным, как Другим. Где бытие — там взыскуется бесконечность.
К тому, что представляет собой место Другого, я позже ещё вернусь. Сейчас я просто в образной формуле это проиллюстрирую.
Вы знаете, конечно, что аналитики всласть поизмывались над Дон Жуаном — кем он у них только ни побывал, даже — представьте себе — гомосексуалистом! Попробуйте, однако, наложить на историю Дон Жуана то, о чем шла у нас с вами речь: пространство сексуального наслаждения, покрытого открытыми множествами — множествами, составляющими конечную величину и поддающимися, в конечном итоге, счету. Разве не видите вы, что главное в женском мифе о Дон Жуане то, что он имеет их одну за другой, по одной?
Вот так обстоит дело с другим полом, полом мужским, у женщин. Образ Дон Жуана является в этом отношении капитальным.
С тех пор, как существуют имена собственные, можно составить список женщин и вести им счет. Если их
mille е tre — не беда: можно их иметь одну за другой, это главное. Это вам не Одно, в котором сливается все. Не будь женщина не-вся, не будь она в качестве существа, наделенного полом, в своем т�