https://electroinfo.net

girniy.ru 1 2 ... 15 16
Jacques Lacan


LE SEMINAIRE

ENCORE

LIVRE XX (1972/1973)

Texte etabli par Jacques-Alain Miller

EDITIONS DU SEUIL

PARIS 1975


ЖАК ЛАКАН

СЕМИНАРЫ

КНИГА 20

ЕЩЁ

(1972/1973)

В редакции Жака-Алена Миллера

Гнозис /Логос

МОСКВА

2011


7

Жак Лакан

Ещё: глава I

I

О НАСЛАЖДЕНИИ

Так получилось, что Этику психоанализа я не опублико­вал. Это была тогда своего рода форма вежливости — после вас, сударь: сдуру. Со временем я понял, что могу сказать на этот предмет несколько больше, чем раньше. А затем об­наружил, что мотив у меня на протяжении всего пути был один: я ничего не желаю об этом знать.

Именно поэтому, наверное, я ещё здесь — да и вы тоже. Чему я не перестаю удивляться... ещё и ещё.

Что с некоторых пор играет мне на руку, так это тот факт, что и среди вас, в огромной массе здесь присутствующих, я ничего не желаю об этом знать тоже налицо. Но то же ли самое? — в этом все дело.

Это ваше я не желаю ничего знать о некоем знании, урывками вам преподанном — о нем ли речь идет в моем случае? Не думаю: ваша приверженность мне и объясняется как раз подозрением, что мое я об этом не желаю ничего знать имеет другие корни. И если я действительно зани­маю по отношению к вам позицию анализирующего свое я не желаю об этом ничего знать пациента, то вам до этого ещё далеко.

Вот почему те из вас, кто проходит у меня свой анализ, смогут нормально выйти из него не раньше, чем собствен­ного я не желаю об этом знать покажется им довольно. Вопреки тому, что часто приходится слышать, противоре­чия между моей позицией аналитика и тем, чем я здесь за­нимаюсь, как видите, нет.


8

Жак Лакан

Ещё: глава I

В прошлом году я дал тому, о чем полагал возможным вам рассказать, заглавие ... а то и хуже. Ни я, ни ты сюда подставить нельзя -аяи хуже, или а ты и хуже не скажешь. Аналитическим дискурсом руководит острая, как лезвие бритвы, логика: по ту сторону может быть только хуже.


Именно этой логике я и следую, предлагая вам для нача­ла представить себя в постели — постели, как и положено ей, двуспальной.

Однажды, отвечая юристу, пожелавшему узнать, что представляет собой мой дискурс, я попробовал объяснить ему то, что лежит у этого дискурса в основе, то есть разницу между языком, с одной стороны, и говорящим субъектом, с другой. Юридический факультет, сказал я ему, является для моего выступления наиболее подходящим местом: само су­ществование законодательства свидетельствует о том, что язык — он существует сам по себе, складываясь веками, а говорящие существа, люди — другое дело. Так что ему при­дется простить меня, если я с места укладываю слушателей в постель.

Сегодня я из нее, из этой постели, не вылезу, напомнив юристу, что право говорит, по сути, о том же, о чем сегодня буду говорить я, ибо пользование, в юридическом смысле, и наслаждение, в сексуальном, совпадают по-французски в одном слове: jouissance.

Право не проходит мимо постели — возьмите хотя бы те нормы, что регулируют добрый обычай конкубината, то есть сожительства. Что до меня, то я стану исходить из того, что в праве остается завуалировано, то есть из того, чем в постели, как правило, занимаются — из любовных объятий. Иными словами, я исхожу из того предела, без которого, если говорить всерьез, то есть выстраивая серию, которая бы к этому пределу стремилась, не обойтись.

Как соотносятся друг с другом право и наслаждение я ПОЯСНЮ нам на примере одного слова. Слово это,узуфрукт нам знакомо такое правовое понятие? — хорошо демонс­трирует разницу, о которой я вам на семинаре по этике уже к шорня разницу между полезным, с одной стороны, и до-


9

Жак Лакан

Ещё: глава I

ставляющим наслаждение, с другой. Чему служит полезное? Это так никогда и не было четко определено, виной чему поразительное уважение по отношению к средствам, кото­рое внушает говорящему существу язык. Узуфрукт означает, что можно средствами «наслаждаться», но нельзя ни в коем случае их разбазаривать. Узуфрукт, или право пользования, на наследство, означает, что вы можете «наслаждаться» на­следством, но при условии, что вы его не растрачиваете. В этом суть права — размежевывать, распределять, возмещать все то, что так или иначе связано с наслаждением.


В отношении права-на-наслаждение должен сде­лать, однако, одну оговорку. Право не является долгом. Наслаждаться понуждает человека только одно — его сверх-я. Сверх-я и есть не что иное, как императив наслаждения — Наслаждайся!

Именно здесь находится тот поворотный пункт, кото­рый аналитический дискурс интересует. В то время, кото­рое после вас когда-то в мое распоряжение предоставило, я попытался, размышляя об этом, продемонстрировать, что психоанализ не позволяет больше держаться этики, от кото­рой я, при всем уважении к ней, отошел — этики Аристотеля. Дело в том, что с течением времени мы соскользнули неза­метно — по обходной траектории: прогрессом это не на­зовешь — от аристотелевского представления о бытии к утилитаризму Бентама, то есть к теории фикций, где язык выступает как потребительная ценность, как инструмент. Именно это побудило меня поставить под сомнение то бы­тие, то высшее благо как предмет созерцания, на котором надеялись некогда построить здание этики.

Итак, я оставляю вас — оставляю в постели, где иници­атива целиком ваша. Но уходя, пишу на дверях, чтобы вы, уходя, задумались о тех грезах, которым в постели этой, по-видимому, предавались, вот эту фразу — наслаждение Другого, Другого с большой буквы, наслаждение (телом) Другого, которое его, этого Другого, символизирует, не яв­ляется знаком любви.


10

Жак Лакан

Ещё: глава I

2

Написав это, я не пишу вслед: и точка, или аминь, win да будет так.

Любовь, конечно же, подает знак, и знак этот всегда вза­имен.

Я высказал это, в осторожной форме, уже давно, заме­тив, что чувства — они всегда взаимны. Специально, чтобы меня спросили потом -А любовь, как же любовь, она тоже всегда взаимна? — А как же, конечно! Скажу больше: бессо­знательное вообще не открыли бы, когда б не выяснилось, что желание человека — это желание Другого и что хотя страсть, именуемая любовью, и может порой желание игно­рировать, она все равно дает ему полную волю. Посмотрите хорошенько, и вы увидите, какие оно тут производит опус­тошения!


Наслаждение Другого — наслаждение (телом) Другого

оставляет, так или иначе, вопрос открытым: ответ, кото­рый оно несет в себе, не обязательно верен. Больше того

ответом этим мы не можем довольствоваться, потому что любовь требует любви. Требует непрерывно. Требует ещё и ещё. Ещё — это имя того зияния, где берет в Другом свое на­чало требование любви.

Итак, откуда исходит то, что наслаждением тела Другого способно дать нам, пусть недостаточный и недостоверный, ответ?

Это не любовь. Это то, что в прошлом году, под вдохно­вением от часовни Святой Анны, внушавшей мне желание мыслить системно, назвал я словом амур (1'атиг). Амур — это странные, вжу/юванные в тело знаки, что видим мы на его поверхности. Это черты пола, привнесенные в тело из по­тусторонней ему области, та зародышевая плазма, которую мы способны, казалось бы, рассмотреть в микроскоп и ко­торую, как вы помните, жизнью однозначно назвать нельзя, ибо с таким же успехом, репродуцируя тело, она несет ему смерть. Именно там ещё воплощения (Ten-corps) берет на­чало. Неправильно, таким образом, говорить, будто тело, сома, и зародышевая плазма разлучены, ибо тело, вмещая ее, несет на себе следы. Следы эти в него замурованы.


11

Жак Лакан

Ещё: глава I

Но это не просто следы. Бытие тела несет на себе, ко­нечно же, следы пола, но это, судя по всему, явление лишь вторичное. И вовсе не от этих следов зависит, как мы знаем из опыта, наслаждение тела — тела, которое символизирует собой Другого.

Именно так это выглядит, если на вещи посмотреть не­предвзято.

В чем она, любовь, заключается? Правда ли, что — как ут­верждают аналитики со смелостью тем более поразитель­ной, что утверждение это идет вразрез с их собственным опытом — правда ли, что суть любви состоит в слиянии, в том, чтобы двое стали одним? Является ли Эрос тягой к еди­ному, к Одному?

О нем, об этом Одном, уже давно только и говорят. Одного имеется вдоволь (Y a d'l'Un) — сказал я в прошлом году, вы­строив на этом положении целый курс. Сделал я это не для того, разумеется, чтобы вновь вернуться к представлению о первоначальном смешении. Ведь следуя за желанием, мы приходим, наоборот, лишь к провалу, зиянию — откуда и следует, что по природе своей Одно является всего-навсе­го означающим. Я для того и обратился сначала к Фреге, чтобы показать пропасть, отделяющую это Одно от чего-то такого, что имеет непосредственное отношение к бытию и, по ту сторону бытия, к наслаждению.


Могу рассказать вам маленькую историю — историю по­пугая, который был влюблен в Пикассо. С чего взяли, что он влюблен в Пикассо? С того, что он все время щипал его за полы пиджака и ворот рубахи. Попугай был влюблен в то, что в мужчине главное — в его наряд. Для попугая, как для Декарта, мужчины — это наряды на... про-менаде. Прочь одежды — и перед нами менада. Но это всего лишь миф — такой же миф, как постель, куда я вас только что уложил. Наслаждение телом, с которого совлечены одежды, оставля­ет нерешенным вопрос о том, что составляет Одно, т.е. воп­рос об идентификации. Попугай идентифицировал себя с одетым Пикассо.

С любовью дело обстоит точно так же. Облачение потому и любит монаха, что оно с ним — одно. То, что скрывается под одеждой и именуется телом представляет собой, возможно,


12

Жак Лакан

Ещё: глава I

не более, чем остаток — то, что я называю объектом а.

На этом остатке образ и держится. Анализ свидетельству­ет, что любовь нарциссична: субстанцией так называемого объектного — чушь собачья! — является остаточное в жела­нии, то есть его причина — не позволяя в принципе желание удовлетворить, делая его невозможным, оно не дает ему тем самым угаснуть.

Любовь, даже будучи взаимной, беспомощна: ей неведо­мо, что она лишь желание быть Одним, и потому отношения двоих невозможны. Почему речь идет о двоих? — Да потому что их, полов, два.


3

То, что является на теле в загадочной форме половых признаков — которые всего лишь вторичны — наделяет су­щество тем или иным полом. Допустим. Но существо — это наслаждение тела как такового, то есть бесполого, ибо у так называемого наслаждения есть одна характерная, опреде­ляющая его суть черта: тому Одному, что нас с вами только и интересует, Одному отношений, именуемых сексуальны­ми (rapportsexuet), оно не может среди того, что может быть высказано, найти места.

Об этом и свидетельствует аналитический дискурс: пос­кольку для одного из этих отмеченных признаками пола существ, для мужчины, обладающего пресловутым фал­лическим органом — обратите внимание: пресловутым — телесный половой орган, орган женщины — здесь нужно помнить, что женщины как таковой, Женщины с большой буквы, на самом деле не существует, что женщина принци­пиально не-вся — орган женщины, повторяю, это, помимо телесного наслаждения, пустое место.


Аналитический дискурс демонстрирует нам, скажем так, вот что: фаллос — это отказ, по соображениям совести, од­ного из двух наделенных полом существ в услуге, которую ему надлежит оказать другому.

И не говорите, пожалуйста, что у женщины есть, мол, вто­ричные половые признаки — доминируют у нее в первую очередь признаки материнские. Ничто специально не выде-


13

Жак Лакан

Ещё: глава I

ляет женщину как особый пол — разве что половой орган.

Все строится вокруг фаллического наслаждения — имен­но об этом свидетельствует аналитический опыт, показы­вая, что специфика женщины состоит в позиции, которую она по отношению к фаллическому наслаждению занима­ет: она предана ему, как я выразился, не-вся.

Скажу больше: фаллическое наслаждение препятствует мужчине получить наслаждение от тела женщины, ибо то, чем он наслаждается — это наслаждение органа.

Вот почему сверх-я, которое я только что определил как императив Наслаждайся!, представляет собой коррелят кастрации — благовидного способа молчаливо признать, что наслаждение Другим, телом Другого, маячит разве что в бесконечности. И я даже скажу, какой именно — той са­мой, ни больше ни меньше, на которой строится парадокс Зенона.

Ахилл и черепаха — вот схема наслаждения наслажде­ние одной половины наделенных полом существ. Стоило Ахиллу сделать свой первый шаг, показать Брисеиде, на что он способен, как та потихонечку, черепашкой, от него от­даляется, потому что она не-вся — не вся принадлежит ему. Что-то остается им не присвоено. Ахилл делает следующий шаг, и так далее. Именно таким образом в наше время, толь­ко недавно, научились определять действительное, вещест­венное число. Ибо Зенон не видел, что и черепаха, в свою очередь, разделяет судьбу Ахилла — шажок ее становится все короче и предела своего тоже никогда не достигнет. Число, действительное число, определяется точно таким же спосо­бом. Число имеет предел, и в этом смысле оно бесконечно. Ахилл, ясное дело, может лишь обогнать черепаху — догнать он ее не в силах. Догнать ее он может лишь в бесконечности.


С наслаждением, сексуальным наслаждением, именно так дело и обстоит. У представителей одной половины на­слаждение отмечено той дырой, которая им не оставляет выбора: кроме фаллического наслаждения у них пути нет. Способна ли другая половина достичь чего-то такого, из чего ясно станет, каким образом то, что было до сих пор в наслаждении лишь провалом, зиянием, может облечься действительностью?


14

Жак Лакан

Ещё: глава I

Навести на такие мысли могут некоторые наблюдения, носящие весьма странный характер. Слово странный, etrange, можно разложить на etre-ange, бытъ-ангелом — пер­спектива ничуть не лучшая, чем быть глупым, как наш се­годняшний попугай. Посмотрим, однако, что внушает нам представление о том, что в наслаждении тела именно сек­суальное наслаждение наделено привилегией оставаться принципиально безвыходным.

Выделив в пространстве наслаждения ограниченный, замкнутый участок, получим то, что в топологии называет­ся местом. В обобщающем материал прошлогоднего семи­нара тексте, который скоро выйдет в печать, мне удалось, на мой взгляд, продемонстрировать строгую эквивалентность между топологией и структурой. Исходя из этого, можно сказать, что анонимность того, о чем говорят как о наслаж­дении — того, что регулируется правом — характеризуется определенной геометрией. Геометрия — это гетерогенность места. Это значит, иными словами, что есть место Другого. Что нового об этом месте Другого, пола как Другого, как аб­солютного Другого, может сказать нам современная топо­логия?

Я введу здесь термин плотность. Нет ничего более плот­ного, чем пробел: ведь если пересечение всего, что в нем замкнуто, признать существующим для некоего бесконеч­ного числа множеств, то пересечение предполагает данное бесконечное число. Это и есть определение плотности.

Под пересечением этим я имею в виду то самое, о кото­ром только что шла здесь речь — оно-то и является для пред­полагаемых сексуальных отношений непреодолимым пре­пятствием.


Предполагаемых, говорю я, потому что весь аналитичес­кий дискурс на том и основан, что сексуальных отношений не существует, что постулировать их нельзя. Именно в этом положении состоит новый шаг, который был аналитичес­ким дискурсом сделан и который позволяет ему определить для каждого из других дискурсов его действительный ста­тус.

Итак, вот он, тот пункт, который покрывает невозможность сексуальных отношений как таковых. Наслаждение, посколь-


15

Жак Лакан

Ещё: глава I

ку оно сексуальное, остается фаллическим — к Другому, ины­ми словами, оно никакого отношения не имеет.

Посмотрим, что из нашей гипотезы плотности следует.

Топологические построения, которые я охарактеризо­вал как новейшие и которые опираются на логику, постро­енную на исследовании числа, предлагают нам одну фор­мулу, позволяющую построить место, не являющееся одно­родным пространством. Предположим, что перед нами как раз такое ограниченное, замкнутое пространство — эквива­лент того, что мы только что описали, говоря о пересечении бесконечного числа множеств. Предположив, что оно пок­рывается открытыми множествами, то есть множествами, которые не включают собственную границу — под грани­цей, напомню вкратце, мы понимаем то, что лежит внутри стремящегося к нулю интервала, но с исходной и конечной точками ни в коем случае не совпадает, — легко доказать, что предположение это эквивалентно утверждению, что мно­жество этих открытых пространств всегда допускает суб­покрытие открытыми множествами, образующими неко­торую конечную величину, то есть что последовательность элементов составляет конечную последовательность.

Я не сказал, обратите внимание, что элементы эти под­даются счету. Но ведь термин конечный это предполагает. И сосчитать, по одному, их можно. Но прежде нужно сначала установить их порядок, а прежде чем предполагать, что по­рядок этот может быть найден, следует чуток задержаться.

Допустим, что конечность открытых пространств, спо­собных покрыть ограниченное, замкнутое пространство сексуального наслаждения, доказана — что будет отсюда следовать? А то, что пространства эти могут быть взяты по одному — точнее, со стороны женщины, по одной.

Именно это и происходит в пространстве сексуально­го наслаждения, обнаруживая тем самым его плотность. Проводником для бытия женщин как не-всех — бытия, взя­того в сексуальном аспекте — служит не тело, а то, чего тре­бует логика речи. Сама логика ситуации, где язык сущест­вует вне тел, которыми движет, то есть как воплощенный в бытие, наделенное полом, Другой, требует их по одной.

И вот что поразительно, вот что чудно — Одно, как наме-


16

Жак Лакан

Ещё: глава I

кает на это уже платоновский Парменид, взыскуется не кем иным, как Другим. Где бытие — там взыскуется бесконеч­ность.

К тому, что представляет собой место Другого, я позже ещё вернусь. Сейчас я просто в образной формуле это про­иллюстрирую.

Вы знаете, конечно, что аналитики всласть поизмыва­лись над Дон Жуаном — кем он у них только ни побывал, даже — представьте себе — гомосексуалистом! Попробуйте, однако, наложить на историю Дон Жуана то, о чем шла у нас с вами речь: пространство сексуального наслаждения, пок­рытого открытыми множествами — множествами, состав­ляющими конечную величину и поддающимися, в конеч­ном итоге, счету. Разве не видите вы, что главное в женском мифе о Дон Жуане то, что он имеет их одну за другой, по одной?

Вот так обстоит дело с другим полом, полом мужским, у женщин. Образ Дон Жуана является в этом отношении ка­питальным.

С тех пор, как существуют имена собственные, можно составить список женщин и вести им счет. Если их mille е tre — не беда: можно их иметь одну за другой, это главное. Это вам не Одно, в котором сливается все. Не будь женщина не-вся, не будь она в качестве существа, наделенного полом, в своем т�