Дневник Мэри Элис

Пролог


Опять лестница, узкий коридор... Слышу крики. Где-то совсем рядом. Не могу понять, где именно. Молодая женщина бежит по коридору на эти крики, ударяя то в одну дверь, то в другую - какая не заперта. На её лице боль и страх. Она ищет и не может найти. Опять кричат. Ребёнок. Кричит так истошно, что у меня закладывает уши. Ну где же, где?!

Господи, как я устала от этого!


Глава 1.

Видения.


Меня зовут Мэри Элис Брэндон. Я родилась в Билокси, штат Миссисипи. Сейчас мне шестнадцать лет; в том жутком месте, где я сейчас нахожусь, я уже два года.

Я веду дневник без дат, указания времени и чего-то подобного, потому что поток сознания заставляет меня писать. Писать почти без остановки, иначе мой мозг просто взорвётся.

Меня посещают видения. Не только во сне, но и наяву. В любой момент.

Всё началось, когда мне было четырнаднадцать. Я проснулась с дикими воплями. Раздались торопливые шаги, в комнате зажегся свет, и я увидела всю мою семью, столпившуюся возле моей кровати: отец, мать и сестра Синтия; меня всю трясло, потому что сон, что я видела, был самым настоящим кошмаром. Настолько реальным, что я долго не могла вымолвить ни слова. Лишь спустя час я смогла обо всем рассказать матери.

Мне приснилась женщина, молодая женщина, бежавшая по коридору, и крики ребёнка, которого будто резали заживо. Я долго не могла успокоиться. Моей матери еле удалось убедить меня выпить снотворное и постараться заснуть.

На следующую ночь все повторилось, но на этот раз женщина не бежала, а шла по какому-то тоннелю. Тоннель был слабо освещён, так что мало что удавалось разглядеть. Никаких криков - вообще никаких звуков не было слышно, кроме её шагов.

Внезапно кто-то набросился на неё сверху, из темноты; она вскрикнула, упала. Я тот час же вскочила, обуянная тем же страхом, уверенная, что это не сон. Откуда бралась моя уверенность, я и понятия не имела.

Потом я видела нечто подобное среди бела дня. Это было подобно трансу: сознание переключилось, словно унеслось в другое пространство. Специалисты называют это астральным перемещением. Не знаю, так ли это, но в моменты видений меня уносит куда-то за пределы моего тела. Я вижу людей, которых никогда прежде не встречала. С ними всегда происходит что-то ужасное. Но я заметила одну особенность: "сюжет" моих видений никогда не повторялся. Даже если видения связаны с одним и тем же человеком.

Как-то я взяла в руки газету. На первой странице была статья о пропавшем ребёнке. На фотографии - маленькая девочка на руках у матери, в которой я узнала женщину из первых видений!

Я рассказала об этом своим родным. Моя мать встревожилась и впредь запретила мне говорить об этом.

Что я могла? Мне не верили или не подавали виду, что верят. Сестра Синтия, что младше меня на три года, воспринимала мои рассказы как сказки и не была столь серьезно и резко настроена против них.

Несмотря на все родительские запреты, мои видения не прекращались. Мама сильно пугалась, когда я впадала в ступор, и отец принял решение пригласить психиатра.

Доктор Чарльз Прайс, наш семейный психотерапевт, приехал на другой день после отцовского звонка. Он и я сидели вдвоём в библиотеке, он попросил рассказать, что я вижу. Я и рассказала. И надо же такому случиться, что меня застигло видение во время моего рассказа! Я перестала что-либо воспринимать, сознанием я была уже в другом месте.

Когда я пришла в себя, в библиотеке по-прежнему были только я и мистер Прайс. Он держал меня за руку и смотрел с такой тревогой, что и мне стало не по себе. Я осознала, что лежу на полу в неестественной позе. Доктор Прайс помог мне подняться, усадил меня на диван и спросил, как я себя чувствую. У меня болела голова и колотилось сердце после увиденного, а в целом всё было нормально. Меня попросили подождать, и доктор вышел из комнаты.

Доктор вернулся через полчаса с моим отцом. Он объяснил отцу и мне, что такие припадки - последствия глубочайшего нервного стресса, что мне нужны тишина, покой и забота со стороны близких. Папа согласно кивнул, от себя добавил, что я сильнее других переживаю из-за гибели брата. Они спросили меня, вижу ли я своего брата во сне. Я честно призналась, что сейчас - нет, а вот перед его отъездом - да. Всего один раз. Что я видела, как он разбился на самолёте.

Доктор Прайс прописал мне успокоительное с каким-то труднопроизносимым названием и попросил как можно меньше меня волновать. Он был уверен, что кошмары и припадки скоро закончатся. Сказал, что зайдёт через неделю.

Надо сказать, мои родители меня обожали. После смерти Ричарда я оказалась в центре всеобщего внимания, любви и заботы. Это несколько обижало Синтию. Она старалась не демонстрировать своё неудовольствие, но я точно знала, что ей это не по душе. Она практически не разговаривала со мной, держалась как-то скованно и раздражённо. Я много раз хотела с ней поговорить, но если б она только пожелала слушать...

И вот произошло то, что испортило мне жизнь раз и навсегда.

Я видела сон о сестре. Она на лестнице, свет не включен. За окном позади неё темно. Синти держит в руках что-то блестящее, длинное. Внезапно кто-то её окликает, она оглядывается. Этот кто-то подбегает к ней, хватает за руку и тянет к себе. Она вырывается, но спотыкается о складку ковра и падает с лестницы. А затем - всюду кровь! Сестра лежит на полу, в руке зажаты маникюрные ножнички...

Я проснулась, услышав жуткий вопль. Спустя несколько секунд поняла, что это я кричала во сне. Я тут же вскочила и побежала в комнате сестры. Её там не оказалось. Чёрт! Завтра кузен из Ванкувера приезжает! Насколько я её знаю, всю ночь будет приводить себя в порядок, а потом и все утро. Ну почему сейчас...

Я побежала к лестнице и увидела, как Синтия пробирается из родительской спальни к себе наверх.

- Синтия, стой! Не двигайся! - крикнула я так громко, что сама испугалась.

- Ты что тут ночью делаешь? - опешила сестра, но продолжила подниматься.

Я побежала к ней, чтобы поймать - ведь я знала, что она упадёт. Я ухватила её за руку и неосторожно дёрнула к себе подальше от края. Но Синтия вывернулась, в руке у меня остались ножницы, она не удержалась и рухнула вниз по ступенькам.

От испуга у меня пропал голос. Медленно я спустилась вниз и подошла к сестре. Синтия пошевелилась и тихонько застонала. От облегчения, что она жива, ко мне вернулись силы и голос. Я стала звать на помощь, потому что самой мне сестру не дотащить. На мой крик быстро поспела горничная. Вдвоём мы перенесли Синтию наверх. Потом вызвали врача.

В комнату вбежали родители - и ко мне с расспросами. Я сказала всё как есть, не забыв упомянуть о видении. Я была уверена, что спасла сестру.

Приехал врач. Он долго пробыл в комнате Синтии, а когда вышел, сказал, что у неё всего лишь несколько ушибов и сломан нос, но он (доктор) его (нос) вправил. Мама поспешила к Синтии, папа стал успокаивать меня.

Выйдя из комнаты Синтии, мама подошла ко мне. На её лице было выражение, будто Ричард погиб во второй раз.

- Мэри, твоя сестра утверждает, что ты столкнула её с лестницы.

- Что?! - я не поверила своим ушам.

- Да, с дикими воплями. Схватила её за руку, а потом оттолкнула.

- Мама, она ударилась головой и не понимает, что говорит! Я пыталась спасти её, помешать видению сбыться!..

- Моя малышка, мы с мамой понимаем, как ты страдаешь по Ричарду, но мёрвого брата не воротишь... Смирись с этим, как смирились мы.

- Ты реализовала своё видение, - покачал головой папа. - В нём ты позвала сестру, а затем её столкнула.

- Я не виновата! Я хотела её спасти! Я выхватила ножницы у неё из рук, иначе она бы упала на них!...

- Она бы не упала с лестницы, если бы ты не вмешалась, пойми же ты, наконец! - не выдержала мама. - Не может быть, чтобы ты не осознавала серьёзность всего этого! Твои видения заставляют тебя поступать так, чтобы они сбывались - ты себя не контролируешь! Надо что-то делать: сегодня Синтия пострадала, а завтра - я? Или твой отец?

- Я не могу обещать не пытаться исправить видение! А если я ничего не сделаю и видение сбудется?

- Ты хоть не будешь виновата.

- Папа!

- Мэри, надо принять меры. Пусть временные, но без них никак. - Папа вздохнул и сказал тихо - Мы позвоним доктору Прайсу: он подскажет, что делать.

Доктор Прайс приехал на следующее утро. Он расспрашивал обо всём случившемся меня, родителей, а потом - Синтию. Когда он пожелал поговорить с отцом,меня попросили подождать немного в кабинете.

Прождав где-то с полчаса и устав от одиночества, я на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Мой папа и мистер Прайс о чём-то спорили. Причём доктор его в чём-то уверял, а отец горячо возражал. Почти ни слова нельзя было разобрать, и я приоткрыла дверь. До меня долетели обрывки фраз: "...она не в себе!", "Ей будет лучше дома, с семьёй!", "Ваша дочь может быть опасна..."

Я ужаснулась! Опасна?! По лицу отца я поняла, что он начинает поддаваться доводам психиатра. Какая несусветная чушь! Как я могу быть опасна через свои видения? Пусть сейчас Синтии досталось, но больше никто не пострадает по моей или чужой вине! Я почувствовала, что мне грозит нечто ужасное.

И вот, доктор уехал, а папа зашёл в библиотеку. Он попытался улыбнуться и прижал меня к себе.

- Прости, что так долго, Мэри. Мистер Прайс просил меня ничего тебе не говорить, но я бы хотел...

- О, папа, не надо! Обойдёмся без оправданий. Когда теперь он приедет?

Папа чуть отстранился, и я с удивлением обнаружила, что он сдерживает слёзы.

- В этом больше нет необходимости.

- Ну и хорошо.

- Отец вновь прижал меня к себе. Мне стало тревожно и как-то жутко.

- Мэри, запомни хорошенько: даю слово, мы избавим тебя от этих кошмаров...

- Ты не понимаешь!..

- Мэри Элис! - резко оборвал меня отец, - всё это лишь дурные сны, не более! - И, уже мягче, - Мы найдём способ тебя от них вылечить.

- Что?! - Я не поверила своим ушам. - Вылечить? Что вы собираетесь делать?

Папин взгляд был полон нежности и сострадания:

- Не беспокойся. Всё для твоего блага, милая.

Я ещё не знала, что вскоре мне предстояло переехать.


Глава 2.

Брат.

В начале 1945 года, за полгода до окончания Второй Мировой, мой брат Ричард отправился лётчиком в зону боевых действий в Японию. Отец переживал больше всех; он сделал все, чтобы не пустить брата на верную погибель. Они ругались, папа запретил Ричарду ехать. Скандалы продолжались с месяц, но моему брату удалось каким-то чудом заставить отца смитриться.

В день его отъезда мама плакала, не переставая, отец хранил угрюмое молчанье, а мы с сестрой не выпускали его из объятий, боясь, что обнимаем его последний раз. Умоляли его остаться. Брат снисходительно улыбался, чмокнул нас в макушки и стал уверять, что скоро вернётся и что волноваться нам не о чем. Однако его мрачный взгляд не вызывал во мне оптимизма.

Рик уехал, и в доме надолго воцарились отчаянье и уныние. Каждый искал утешения наедине с самим собой.

Пришёл август. Ходили слухи, что Япония готова на капитуляцию и подписанию договора с Соединёнными Штатами. С семьи словно спало оцепенение. Отец начал улыбаться, разговаривать так же бодро, как прежде; мама вышла из своей комнаты, где пребывала последние месяцы; все мы с нетерпением ожидали Ричарда или хотя бы его письма. В течение полугода он написал нам около десяти: почта доставлялась исправно, в каждом письме Рик сообщал, что он впорядке и не ранен, как продвигаются дела и о возможности капитуляции противника.

Но шло время, а брат не возвращался. В ноябре пришло письмо из военного госпиталя в Ванкувере, что Ричард Джеймс Брэндон скончался во время операции от большой потери крови двадцатого октября.

Это был удар. Не стану описывать, что произошло с матерью после этого известия, но я восприняла это с поразительным для всех и, прежде всего, для меня спокойствием. Возможно, я выплакала все слёзы, и теперь оставались лишь апатичная боль и ступор.

Отец отправился в Ванкувер забрать тело Ричарда, чтобы похоронить его на нашем фамильном кладбище. Вскоре после его отъезда мама серьёзно заболела. Забота о ней легла в основном на наши с сестрой плечи.

Мы написали отцу в Ванкувер, чтобы поскорее возвращался (он остановился в доме нашего дядюшки, своего брата). Матери лучше не становилось. Прислуга сбилась с ног. Всем хозяйством занялся управляющий, а мы с Синтией по очереди дежурили у постели матери на случай изменения её состояния.

Спустя две недели маме стало лучше, она смогла самостоятельно встать с кровати. Ещё через неделю - вместе с нами совершать короткие прогшулки по парку.

Вернулся отец. Начались приготовления к похоронам, на которые собрались только самые близкие родственники.

Спустя месяц у меня начались видения.


Глава 3.

Предательство.


Я сидела в кресле, забравшись в него с ногами. В окно моей комнаты светило солнце. Я люблю солнце, оно словно прогоняет все невзгоды и страхи. А мне было страшно. Что такого решил сделать папа, употребив, слова "избавим" и "вылечим"? Сомнений почти не было - запрут в больнице лечить нервы.

Меня раздражала сама мысль, что отец на такое способен. Но он уже три дня странно себя ведёт, совсем иначе говорит со мной, с какими-то извиняющимися интонациями. Неужели и правда?..

Надо сбежать. Но куда? Я ребёнок без денег, без документов. И машину водить не умею. Без поддержки семьи мне некуда деться, а уж если родной отец настроен...

Стоп! возможно у меня разыгралось воображение. Из-за видений моё восприятие слегка сдвинулось, и мне теперь всюду мерещатся заговоры.

Маловероятно.

В дверь постучали. Я вздрогнула. Солнце в окно больше не светило, стало пасмурно.

- Можно войти, Мэри? - раздался голос папы.

- Да, конечно.

Он, улыбаясь, вошёл и закрыл дверь. Сел в кресло напротив меня и взял за руки.

- Мэри, я хочу сказать тебе кое-что.

- Слушаю, папа, говори, - насторожилась я.

- Понимаешь, - папа замялся, - то, что с тобой происходит, волнует нас не меньше, чем тебя...

"Неужели он решил мне поверить?" изумилась внутренне я. Вчера у меня было очередное видения, днём, при родителях. Я видела белую комнату, почти без мебели, с высоким потолком, плачущую мать, суровое лицо отца. О чем было видение, я никому не сказала, но в своих подозрениях укрепилась. Всё гадала: неужели это они и решили - отправить меня в психиатрическую клинику?!

Мои видения субъективны. Они показывают будущее, ближайшее будущее. Это я поняла после нескольких подтверждений, когда видения были о моих родственниках. Это было любопытно наблюдать, что стоит кому-то переменить решение и видения меняются. Значит, мои видения зависят от людских решений.

Это не удивляло. Ведь мы сами строим своё будущее (по моим убежденьям).

- Это так нельзя оставлять, - продолжал папа. - Мы вовсе не запираем тебя и уж точно не желаем зла. Я и мама решили, что так будет лучше. Это ненадолго.

- Так, о чём речь? Вы отправляете меня в лечебницу, верно?

- Как ты?..

- "Видела". Папа, разве я сумасшедшая?! Я правду говорю!

- Дочь! Тебя никто не называет сумасшедшей. Просто ты очень переживаешь, и твоё здоровье пошатнулось. Нужно лишь нервы подлечить...

- Чушь! Я никуда не поеду! Почему не хочешь поверить, что я могу видеть будущее?!

- Твои хаотичные видения - плод расстройства, которое тебе нанесла смерть Ричарда. С тех пор тебе снятся кошмары и эти "видения". Это нервное расстройство. Само по себе оно не пройдёт!

Я разбушевалась не на шутку.

- Упрятать меня подальше! Вот чего вы хотите. Боитесь не того, чего нужно бояться. Мои предсказания можно обратить во благо, а не отворачиваться от них!.. Так нельзя!

- Ты должна успокоиться, Мэри Элис! - В мою комнату зашли двое врачей. Глаза у меня округлились. Я вырвалась из отцовских объятий и попробовала проскользнуть мимо, но меня крепко схватили под руки. - Я верю, все образуется! Мэри!..

- Папа! - вырывалась я. - Не надо! Я не хочу! Не поступай так со мной!

Меня потащили к двери. Затем по лестнице в холл. Я вошла и вырывалась. Внизу мама со слезами на глазах бросилась к отцу:

- Я так не могу! Оставьте дочь! Не забирайте её!

Но меня вывели из дома к машине. Там были ещё люди. Мне что-то вкололи, и я прекратила вырываться и начала засыпать. Последнее, что я слышала, было:

- Судя по всему, она у нас надолго.