ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ


Массовые социальные патологии в истории человечества


Евгений Трифонов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие

История человечества остается для нас загадкой. Нам известно бесконечное количество фактов, дат, цифр и имен; сей винегрет, да еще вкупе с различными интерпретациями событий, и называется историей. Однако причинно-следственные связи исторических событий, в первую очередь те, что надолго определяли векторы развития человечества, до сих пор являются предметом споров, т.е. остаются, по сути, не исследованными и тем более научно не доказанными.

Почему погибла Римская империя – громадное, высокоорганизованное, культурное государство с могучей полумиллионной армией? «Пала под ударами восстаний рабов и колонов, поддержанных вторжениями варваров», как утверждали Маркс и Энгельс? Это несерьезно: о сколько-нибудь массовых восстаниях рабов и колонов в III-V веках ничего не известно, варвары же были крайне малочисленны по сравнению с римлянами, а уж об их техническом и организационном отставании и говорить нечего. Неубедительна также теория А.Дж.Тойнби, поддержанная и развитая Л.Гумилевым, в соответствии с которой римская цивилизация «постарела» и выродилась, уступив «молодым» варварским народам. Да, жители миллионного Рима во время его осады вандальской дружиной Гейзериха отказывались защищать городские стены, требуя «хлеба и зрелищ». На первый взгляд, это подтверждает версию об «усталости» и «старении» римлян, но не приносит понимания главного – почему это с ними произошло. Ведь на протяжении веков римскими гражданами становились десятки тысяч иноплеменников – греков, иллириков, каппадокийцев, германцев, галлов, евреев, сирийцев, а в 212 г. император Каракалла вообще предоставил римское гражданство всему лично свободному населению империи. То есть этнос непрерывно обновлялся. Причина гибели самой великой империи Европы до сих пор остается не проясненной.

Римская империя – это один из бесчисленных примеров такого рода. Как несколько десятков тысяч монгольских ополченцев сумели разгромить бесчисленные армии китайцев, корейцев, хорезмийцев, персов, турок, арабов, русских, немцев, поляков, венгров? Все они были храбрыми и умелыми воинами, зачастую гораздо лучше вооруженными, но почему-то проиграли. Объяснения этому феномену ищут уже семь веков, но не находят.

Препятствиями для настоящего, беспристрастного и системного изучения истории, то есть превращения ее из набора легенд в науку являются в первую очередь личные пристрастия профессиональных историков и особенно размножившихся в невероятных количествах дилетантов-интерпретаторов. Впрочем, ломка стереотипов сама по себе далеко не всегда полезна: иногда подобные «революционные» подходы порождают чудовищ наподобие небезызвестных сочинителей «Новой хронологии» А.Фоменко и Г.Носовского.

Сделать историю наукой мешает и нежелание расставаться с привычными мифами – теми историческими «фактами», которые известны всем с детства. Со школьных учебников мы, например, помним, что среднеазиатский Мерв был полностью уничтожен вместе с населением войском Чингисхана. Однако Л.Гумилев в книге «Древняя Русь и Великая степь» обращает внимание на то, что через три года после «полного уничтожения» Мерв восстал, выставив против монголов 100-тысячную армию. Также общеизвестно, например, что аборигены Тасмании были полностью истреблены английскими колонизаторами, а последняя представительница этого несчастного племени умерла в 1976 г. При этом никто почему-то не удивляется, прочитав о том, что тасманийский язык был записан в 1884-1903 гг. (то есть через много лет после гибели его последних носителей), а в современной Тасмании десятки людей почему-то получают правительственные компенсации как потомки пострадавших аборигенов…

Еще одна беда истории – множество «фигур умолчания». Количество запрещенных, табуированных тем растет, все больше запутывая современных людей. К примеру, в России сознательно умалчивается тот факт, что войны с татарскими ханствами, с Турцией и северокавказскими народами веками рассматривались российским обществом как борьба православия с исламом. Мало кто из нынешних парижан сможет объяснить, почему в 1830 г. французская армия начала захват Алжира, - они в школах учат, что их предки, очевидно, побуждаемые жаждой грабежей и насилий, напали на миролюбивую страну. Вспоминать о том, что Алжир (в течение 1000 лет!) был базой пиратов и работорговцев, что французские рыбаки, мореходы и просто жители прибрежных городов и деревень каждый день рисковали жизнью и свободой; говорить об этом нельзя - неполиткорректно.

Сопоставление легенд – хорошо известных и ведомых только узкому кругу специалистов, разделенных тысячами километров и многими веками, но имеющих общие черты, попытка их сопоставить и проанализировать – только так можно лучше понять логику истории.

Н
Чем могли привлечь народ эти персонажи?
о все же самыми большими загадками остаются великие социальные потрясения. Почему народы России свергли самодержавие в 1917 г.? Катастрофы начала Первой Мировой войны к тому времени остались в прошлом, русские армии наступали в Галиции и в Закавказье, экономическая ситуация значительно улучшилась. Как могли русских крестьяне, одетые в солдатские шинели, поверить совсем необаятельному малорослому крепышу со злобным лицом фанатика и уродливо высоким лбом? Чем привлек питерских рабочих и матросов классический еврей с бородкой и в пенсне, - далеко не самый любимый народом типаж? Как люди в здравом уме и ясной памяти поддержали совершенно безумные лозунги типа «Мир хижинам – война дворцам» (то есть все должны жить в хижинах), или «Каждая кухарка должна научиться управлять государством»?¹ Безусловно, ударными колоннами «революции» стали морально разложившиеся толпы, охваченные уголовными инстинктами и ведомые кучкой предателей и фанатиков. Но ведь их поддержали также миллионы честных и трудолюбивых граждан, включая высокообразованных людей – ученых, инженеров, офицеров, решивших для себя, что «так хочет народ». Почему? Нет ответа.

Как нет ответа и на то, каким образом образованный, культурный и религиозный немецкий народ пошел за истероидным австрийцем, бредившим о «предателях нации», «Версальском унижении», превосходстве «арийцев» на другими народами, о зловредных евреях, разрушающих Германию и почему-то заражающих немцев сифилисом – «еврейской», по его мнению, болезнью… Кто, собственно, предал Германию в 1918-м, когда у нее не осталось продовольствия, вооружений и сил продолжать войну? Что значит «Версальское унижение», если Германия сама объявила войну почти всему миру и, естественно, была за это наказана? С какой стати немцы объявлялись «арийцами» - потомками загадочного древнего народа? Про него мало что известно, но то, что именно к немцам он не мог иметь отношения – это факт.² Отчего символом Германии была избрана свастика – древний знак тибетской религии бон-по, впоследствии перенятый буддистами? Каким образом евреи, неспособные влиять на политику Германии и не занимавшие командных высот в экономике угрожать этой стране, ее народу, а тем более всему миру?³ И, наконец, самое главное: почему немцы поддержали травленого ипритом фельдфебеля в 1933-м, когда Версальская республика уже вышла из Великой депрессии и жизнь в стране вновь стала достаточно зажиточной? Все это остается полнейшей загадкой.

Эпоха Просвещения увела народы Европы от религиозного представления о всем сущем, положив начало рационализму и либерализму. В то время общественные явления начали объяснять не «гневом Божьим» и не «происками Сатаны», а искать их корни в социально-экономических причинах – бедности, отсталости, несправедливости. Марксисты, восприняв эти постулаты, поставили их во главу угла своего учения, доведя их до полного абсурда и потребовав революции в интересах трудящихся и установления всемирной «диктатуры пролетариата». Такой взгляд на историю человечества привел к совершенно ошеломляющим с точки зрения отсутствия логики, но, к сожалению, привычным для нас мифам. В нашей стране к «борцам против классового угнетения» относят наймита польских интервентов Ивана Болотникова, профессионального грабителя Стеньку Разина, работорговца Салавата Юлаева и одесского налетчика Григория Котовского. В Европе – не лучше: там социально-экономическими причинами объясняют (а значит, пусть косвенно, но оправдывают) деятельность кровавых фанатиков наподобие фра Дольчино и Иоганна Лейденского, испанских анархистов времен Гражданской войны, сжигавших заживо священников и «буржуев», алжирских террористов времен войны с Францией (1954-62 гг.), зверски вырезавших европейцев без различия пола и возраста. А уж Эрнесто Гевара («Че») – мизантроп и параноик, возомнивший себя лидером мировой революции, автор безграмотной теории «партизанского очага», погибший при нападении на Боливию, стал настоящей иконой для сотен миллионов людей во всем мире. Хотя трудящиеся и прочие угнетенные Латинской Америки и Африки от деятельности Че сотоварищи не получили ничего, кроме горя, крови и слез. Впрочем, феномен Че достоин более подробного рассмотрения.

И либералы, и марксисты едины в том, что социальные катаклизмы можно предотвратить ускорением развития – повышением уровня жизни населения, расширением образования, искоренением нищеты и безработицы. Сии универсальные рецепты пытаются применить всюду, где имеются конфликты: на российском Кавказе, в мусульманских кварталах французских городов, в охваченной нарковойной Мексике. Мировое сообщество советует властям Индии и Эфиопии, палестинцам и туркам, Китаю и Колумбии: развивайте демократию, экономику и социальную сферу – и будете избавлены от гражданских войн, терроризма и экстремизма. Правда, этот постулат опровергается, например, исламской революцией 1979 г. в Иране, начавшейся на фоне стремительного роста экономики и уровня жизни, обеспечения крестьян землей и кредитами, рабочих – социальными благами, а всего населения – доступом к бесплатному образованию всех уровней.

Китай, в частности, развивается сверхвысокими темпами, а именно те районы, в развитие которых вкладывается больше всего средств - Синьцзян и Тибет - остаются зонами непрекращающихся национальных и религиозных конфликтов, которые, как ни странно, только растут по мере повышения уровня жизни тибетцев и уйгуров. Быстро развивающаяся Турция не только не избавилась от курдского и коммунистического терроризма, но и вполне демократически избрала во власть исламистов, совсем недавно скандировавших «Мечети - наши казармы, минареты - наши штыки, купола - наши шлемы…». А бурный экономический рост Мексики нисколько не помешал ей превратиться в поле кровавой битвы наркокартелей за власть, чего, кстати, не было в отсталой крестьянской стране прошлых десятилетий.

А какие социально-экономические причины были у знаменитого Парижского мая 1968-го? «Бешеные 60-е» только-только превратили страну рабочих, мелких лавочников и небогатых фермеров в богатейшее сообщество с поголовной автомобилизацией и совершенно фантастическими социальными гарантиями трудящимся.

Вот лозунги «Парижского мая»:


Плакат парижского мая-1968
«Мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрёшь с голоду, платят риском помереть со скуки»;

«С 1936 года я боролся за повышение зарплаты. Раньше за это же боролся мой отец. Теперь у меня есть телевизор, холодильник и «фольксваген», и всё же я прожил жизнь, как козёл»;

«Будем жестокими!»;

«Живи, не тратя время на работу, радуйся без препятствий!»;

«Пролетарии всех стран, развлекайтесь!»;

«Культура - это жизнь наоборот».

Какая тут социально-экономическая подоплека, как объяснить этот, без преувеличения, бунт сытых? Как понять такие явления, как многолетнюю террористическую борьбу «Фракции Красной армии» в Западной Германии – и симпатии к ней немалой части немецкой интеллигенции (заметьте – отнюдь не рабочих, к которым апеллировали «красноармейцы»)? Как объяснить такие явления, как итальянские «Красные бригады» или «Японскую Красную армию», которые тоже пользовались поддержкой части итальянцев и японцев, причем из вполне благополучных слоев общества?

***


Все перечисленное выше отнюдь не следует понимать так, что любое террористическое движение, любая тоталитарная система являются следствиями социальной патологии. Те исследователи, которые, подобно И.Шафаревичу («Социализм как явление мировой истории») выделяют все эксперименты социалистического толка в некую единую идейно-политическую традицию, ошибаются. «Социализм» - пустой, ничего не значащий термин, которым может именоваться любая социально-экономическая система и политическое движение любой направленности. Известнейший социалистический эксперимент – Парижская коммуна 1871 г. – была продуктом всего лишь частных, сиюминутных требований парижан. Она появилась на свет всего лишь из-за нежелания бойцов парижской национальной гвардии лишиться заработков, которые должны были прекратиться из-за соглашения французского правительства с Германией о роспуске гвардии. То есть слово «социализм» коммунары произнесли в общем-то случайно, в горячке восстания, которое никак не носило социалистического характера. А уж сравнивать знаменитый «шведский социализм» с полпотовской Кампучией только из-за терминологического совпадения – просто смешно.

Повстанческие (то есть априорно террористические) движения в Колумбии конца 1940-х, в Курдистане, Непале, Мьянме (бывшей Бирме), Северной Ирландии и множестве других стран были вызваны реальным угнетением и невозможностью демократического выхода из сложившейся ситуации. Государство инков (Тауантинсуйу), безусловно, было тоталитарным, но других эффективных государственных систем общество, живущее в каменном веке, создать просто не в состоянии: производительность труда в нем настолько низкая, а население столь отсталое во всех отношениях, что другая организация власти неосуществима. Поэтому тоталитарными были первая полулегендарная китайская династия Ся, организовавшая протокитайцев («сто черноголовых семейств») для строительства дамб и обработки рисовых полей, и античная Спарта с ее законами Ликурга, и древнейшие протогосударства Месопотамии и Месоамерики (майя, ольмеки, тольтеки).

Тоталитарным было и хорошо известное государство иезуитов в Парагвае: миссионеры с полным основанием считали, что индейцы-гуарани, останься они жить родовыми общинами, будут обращены в рабство или вымрут от голода и болезней, а если и уцелеют, то не смогут интегрироваться в современное общество и останутся париями. И они оказались правы: другие индейские народы, обитавшие в Амазонии, в пампасах и сертанах Южной Америки, вымерли, их остатки влачат жалкое существование в резервациях. Нищих деревнях или спиваются в городских трущобах. А гуарани, более века трудившихся в иезуитских коммунах-редукциях и научившихся современным ремеслам, европейским методам сельского хозяйства, строительству и даже искусствам, не только выжили, но и создали единственное на континенте современное независимое государство – Парагвай.

Более того: коммунистический тоталитаризм на Кубе, в титовской Югославии и Китае вполне объясним с социальной, экономической и культурной точек зрения. Фидель Кастро – вполне обычный латиноамериканский каудильо, обратившийся в марксистскую веру лишь оттого, что справедливо опасался высадки американского десанта. Он вполне укладывается в традиции каудильизма и отличается от правых диктаторов Сомосы, Стресснера или Трухильо только фразеологией.

Коммунисты победили в Югославии потому, что ненавидящие друг друга народы этой страны просто не могли быть сплочены никакой другой идеологией, что убедительно доказывает кровавая история распада Югославии после крушения коммунизма. Впрочем, югославский коммунизм был по сути ширмой, за которой спокойно развивалась свободная экономика.

Китайский коммунизм – это отдельная и крайне интересная тема. Российские коммунисты делают упор на том, что прорыв в экономике и социальной сфере Китай совершил под руководством их идейных собратьев. Это – либо ошибка, либо лукавство: никакой коммунистической партии в Китае нет и никогда не было. Ибо коммунистические партии на всех языках так и называются – «коммунистические». Компартия Ирана, например, - «Хезбе коммунисте Иран», Таиланда – «Пак коммиунист хэнг пратеттай», Турции - «Тюркие коммунист партиси», Греции – «Коммунистикон комма тес Элладос», Филиппин – «Партидо коммуниста нг Пилипинас». И так далее. А так называемая Компартия Китая официально называется «Чжунго Гунчаньдан». Что в традиционном китайском написании означает примерно «Китайская партия всеобщего единства». А переводится это название как «коммунистическая» исключительно для внешнего пользования. Самое яркое тому свидетельство – тот факт, что в китайской компартии постоянно шли споры о том, можно ли считать настоящим коммунистом… императора Цинь Шихуана. Смешно? Только на взгляд европейца. Император, железом и кровью объединивший страну, безусловно, никакого отношения к учению Маркса-Ленина иметь не может, но быть предтечей «партии всеобщего единства» может вполне.

Вся история КПК показывает, что она всегда была не столько марскистско-ленинской партией, сколько китайской патриотической. До 1927 года коммунисты единым фронтом с Гоминьданом боролись с милитаристами и империалистами. Разрыв коммунистов с Гоминьданом спровоцировал его лидер Чан Кайши: испугавшись быстрого роста влияния КПК (все-таки будем придерживаться этого неправильного, но принятого в мире названия партии) и начал террор против коммунистов. Те ответили восстанием и созданием Китайской Советской Республики и Китайской Красной Армии. Понятно, что коммунисты создали КСР лишь для того, чтобы резко увеличилась советская помощь. А поддержка коммунистов населением росла: Гоминьдан фактически прекратил борьбу с милитаристами и империалистами, бросив все силы против КПК. Никаких реформ в социально-экономической сфере Чан Кайши не проводил, только давил китайцев налогами. Так КПК стала лидером борьбы за независимость и объединение Китая.

После победы и провозглашения КНР суть китайской компартии не изменилась. Если большевики уничтожили Россию как государство, разделив ее на национальные республики и ликвидировав даже само историческое название страны, заменив его бессмысленной аббревиатурой «СССР», КПК восстановило единство Китая. Фактически победа большевиков предопределила распад России, а победа китайских коммунистов – объединение Китая. А в 1978 г. Китае начались радикальные реформы, не имеющими ничего общего с коммунизмом, итогам которых сегодня поражается весь мир. Они превратили отсталую страну в развитую, нищих китайцев – в нацию, чье благосостояние растет быстрыми темпами.

Конечно, китайские коммунисты – отнюдь не ангелы. Они крайне жестоки, но жестокость – часть китайского менталитета: «китайские казни» и «китайские пытки» во всем мире стали именами нарицательными. С 1842-го и по 1949-й – 107 лет! – Китай тонул в крови восстаний и революций. За это время озверение и одичание китайского народа дошло до невероятных размеров. Но, невзирая на внешнее сходство, в целом китайский коммунизм является прямой противоположностью коммунизма советского. Первый – социально-экономическая и политическая модель, основанная на потребностях развития восточного гиганта, второй – плод коллективного безумия.

Барон Унгерн
При этом массовая социопатия нередко рождалась в недрах политических движений самого разного типа, которые, казалось бы, никак не располагают к подобным отклонениям. Один из известных примеров – режим барона Унгерна, существовавший в Монголии весной 1921 г. Выходец из белого движения, представлявшего собой сопротивление большевистскому насилию и состоявшего из людей самых разных взглядов, а в большинстве своем никаких взглядов не имевших. Этот сумасшедший потомок остзейских баронов был обуян горячечной мечтой: раздавить революционное движение в мировом масштабе, опираясь на… монгольскую конницу. Только тяжело больной человек, не желающий видеть реальность, способен на подобные идеи⁴. А ведь сотни русских солдат и офицеров, бурятских казаков, кучка японцев и даже какие-то невесть откуда взявшиеся в монгольской степи англичане пошли за маньяком! Большинство, конечно, - лишь затем, чтобы, награбив все, что можно, скрыться куда-нибудь в «цивилизованные страны». Но ведь вплоть до разгрома «черного барона» красными отрядами войско было послушно Унгерну, и режиму его ничего не угрожало. Значит, безумец, объявивший себя потомком одновременно гуннов, пиратов и крестоносцев сумел заразить своей болезнью по крайней мере часть своих подчиненных.

***

Безусловно, многие социальные катастрофы вызываются социальными, экономическими и природными коллизиями. Семь лет неурожая спровоцировали Смутное время в Московии (1605-1618 гг.). Великая Засуха в бразильском Нордесте⁵ (вторая половина XIX века) привела к «Войне Судного Дня» - страшной резне в Канудосе⁶. Таких примеров множество, но во всех случаях были и некие другие обстоятельства, приведшие к ужасающим результатам, причем лежащие вне социальных и экономических проблем. Население Московской Руси начала XVII века было ожесточено опричным террором и неудачами в Ливонской войне, кроме того, оно не признавало легитимность избранного царя Бориса Годунова, - это, вкупе с голодом, привело к Смуте. Бразильские крестьяне, в свою очередь, были потрясены внезапной и непонятной им революцией, свергнувшей императора Педру II, не верили чужим для них республиканцам и опасались за судьбу католической церкви⁷; без этих факторов голод в сертанах⁸ не привел бы к кровопролитию такого масштаба.

Таким образом, одними только социально-экономическими коллизиями причину революций, восстаний и терроризма объяснить не получается. Как ложен и постулат, в соответствии с которым все эти кровавые явления лечатся развитием и демократией. Одним из объяснений массовых деструктивных движений является коллективные психологические и психические срывы, социопатические явления, которые, в противовес общепринятому мнению, могут быть отнюдь не только индивидуальными.


Х.Посадас
…Аргентинец Х.Посадас, лидер троцкистского IV Интернационала (посадистского) был явным социопатом. Помимо «общения с инопланетянами», свидетельствующего о его патологии, но социально безвредного, он проповедовал ядерную войну. Посадас писал: «Ядерная война - это одновременно революционная война. Человечество будет быстро двигаться вперед через атомную войну в новое человеческое общество - социализм». По инициативе душевнобольного аргентинца в программе Интернационала говорится: «Атомная война неизбежна. Это будет гибель для половины человечества. Это приведет к гибели огромного человеческого наследия. Это более чем вероятно. Атомная война превратит Землю в настоящий ад. Но это не остановит приход коммунизма». В 1970-е годы с его подачи IV Интернационал опубликовал требование к Советскому Союзу и Китаю «начать превентивную ядерную войну против США, чтобы положить конец капитализму».

Безумие? Однозначно. Человек, живший в довольно благополучной стране (а в 1940-е – даже одной из самых богатых в мире), не страдающей от иноземного гнета, с минимальным количеством нищих и голодных, требует уничтожения половины человечества и желает ввергнуть планету в ад – и это ради победы коммунизма, виртуального плода воспаленного воображения фанатиков! В свое время о пользе ядерной войны для дела социализма сделал Мао Цзэдун, но он просто провоцировал СССР и США на взаимное уничтожение - чтобы Китай остался самой сильной державой планеты.⁹ А после создания китайцами собственной ядерной бомбы «великий кормчий» о пользе ядерной войны сразу забыл. В этом разница: Мао – циничный прагматик, а Посадас – безумец, страдавший маниакальными идеями; это признает любой психиатр.

П
Аргентинские партизаны
очему так много места уделено сумасшедшему аргентинцу? Да потому, что за ним шли тысячи людей, то есть они были заражены его безумием. Он сам всего лишь всю жизнь хорошо жил, вкусно ел, сладко спал и мечтал на досуге о ядерной войне, но его сторонники, хоть и не смогли развязать ядерную войну, все-таки устроили ад в отдельно взятой Аргентине. В 1963 г. посадист Р.Сантучо при активной помощи Че Гевары создает на севере страны «партизанский очаг». Заметим, что в это время Аргентина была не только благополучной и не зависимой от США страной, но и страной демократической, с мощным профсоюзным движением. «Очаг» разгромила полиция, но его результатом стал военный переворот с подавлением рабочего движения, падением уровня жизни населения и экономическим упадком. С 1970 г. посадисты развязывают новую герилью – уже против военного режима. Массовое безумие охватывает все большие группы населения - в конце 1971г. International Political Science Association провела опрос: 45,5% населения оправдывали партизанское насилие в Буэнос-Айресе, в Росарио это число поднималось до 51% , до 53% - в Кордове.

В 1973 г. диктатура пала, но посадисты вместе с такими же психопатами - маоистами и геваристами - продолжали воевать. В 1974 году численность троцкистской Революционной народной армии (РНА) составляла 5000 боевиков. Троцкистские СМИ с гордостью сообщают, что до своего разгрома в конце 1977 г. партизаны-посадисты успели захватить 52 города, ограбить 166 банка и взять $76 млн. в качестве выкупа за 185 заложников. Интересно, что троцкисты-герильерос атаковали гордость Аргентины – первую на континенте атомную электростанцию. Что они хотели – погубить миллионы жителей Буэнос-Айреса или же исполнить мечту Посадаса о ядерной войне?

Неудивительно, что аргентинские военные в 1976 г. совершили очередной переворот, на сей раз устроив страшную резню всех левых и сочувствующих¹⁰. А сам Посадас, заразивший соотечественников опасной душевной болезнью и отправивший на смерть тысячи людей спокойно умер в своей постели в 1981 г…

Аргентина, хотя и сильно пострадала от рук левацких фанатиков и их порождения – жестокой военной диктатуры, она все же счастливо избежала осуществления патологических фантазий Посадаса на практике. А многим странам, в числе которых и Россия, так не повезло.

А вот еще один пример. В Колумбии в 1945-46 гг. стало популярным странное развлечение: на улицах сидели люди с динамо-машиной или автомобильным аккумулятором и предлагали всем желающим испытать удар током. От желающих отбоя не было. Удивительно ли, что в 1948 г. это психически больное общество оказалось ввергнутым в гражданскую войну, отличающуюся невероятной свирепостью, начавшуюся по весьма невнятному поводу и продолжающуюся до сих пор?


* * *

Социальные утопии, ярким, хотя и малоизвестным адептом одной из которых являлся упоминавшийся выше (исключительно в качестве примера, коих на самом деле великое множество) Посадас, типологически и концептуально схожи. Как политические, так и религиозные системы такого рода имеют следующие общие черты, лежащие прежде всего в области психологии:

1. 
   Крайне негативная оценка окружающей действительности, восприятие мира как ада;
   
2. 
   Стремление построить Царство Божие («государство всеобщего благоденствия») на земле;
   
3. 
   Стремление превратить человека в «винтик» единой государственной машины, лишенный любых потребностей, исключая готовность служить государству;
   
4. 
   Отрицание (в той или иной степени) институтов семьи и частной собственности;
   
5. 
   Отрицание традиционной национальной культуры и ее ценностей;
   
6. 
   Отрицание свободы воли и ценности человеческой жизни;
   
7. 
   Уверенность в том, что предлагаемая социально-экономическая и политическая система будет существовать вечно;
   
8. 
   Претензии на всемирную универсальность.