2.1.1 Сознание и внимание в концепции В. Вундта: метафора

«зрительного поля»


В. Вундт стал не только первым теоретиком, но и зачинателем систематических экспериментальных исследований сознания и внимания, которые были начаты им еще в 1861 г., за 18 лет до создания знаменитой психологической лаборатории в Лейпциге. Сознание В. Вундт определили как «сумму сознаваемых нами состояний», и предложил описывать его через перечисление свойств, которые обощил в метафоре поля зрения. Сама метафора восходит к идее немецкого философа и психолога Иоганна Фридриха Гербарта (1776-1841), который предположил, что в человеческой душе можно выделить три слоя, или уровня, разделенных «порогами»:

- область ясного и отчетливого сознания,

- область смутного сознания,

- бессознательное.

По В. Вундту, бессознательное, которое никак не представлено в сознании, не может изучаться психологией. Но два оставшихся «слоя» вполне доступны изучению и могут быть метафорически сопоставлены с центром и периферией поля зрения – или, если обратиться к анатомии глазного дна, с центральной ямкой и периферией сетчатки глаза.

Согласно метафоре и наблюдениям В. Вундта, сознание обладает следующими свойствами.

 Определенная структура: данное нам в феноменальном опыте различение «фокуса» или «фиксационной точки сознания», которая окружена «зоной ясного и отчетливого видения» (зоной внимания), и «периферии» – собственно «поля сознания».

 Объем – количество впечатлений, которые одновременно могут быть представлены в сознании как целое, вне зависимости от того, смотрим ли мы на большое живописное полотно или слушаем музыкальный фрагмент. Чтобы измерить объем сознания, достаточно попросить человека оценить тождественность двух наборов впечатлений: обнаружить различие между наборами возможно, только если каждый из них умещается в сознании целиком. Если в сознании нам дана только часть одного и часть другого набора впечатлений, мы просто не сможем сделать заключения об их тождественности или, напротив, различии.

Для решения задачи измерения объема сознания В. Вундт воспользовался инструментом, который в конце XIX века можно было найти в любой психологической лаборатории, а теперь – разве что в учебных музыкальных заведениях. Это метроном – прибор, отсчитывающий такт. Такой прибор позволяет предъявлять ритмичные удары с определенной частотой. Обычно человек субъективно организует удары в группы, например, если каждый первый удар субъективно воспринимается как более сильный, а каждый второй – как более слабый, то образуются группы по два удара, что соответствует музыкальному размеру 2/8.

Производя измерения объема сознания, В. Вундт предъявлял испытуемым ряды равной или различающейся длины и просил сравнивать их. Оказалось, что пределы точной оценки длины ряда – от 16 отдельных ударов, организованных в группы по два, до 40 ударов, объединенных более сложной ритмической группировкой, соответствующей музыкальному размеру 4/4. если частота ударов не будет слишком высокой или низкой, этот объем не зависит от скорости их предъявления.

 Таким образом, помимо оценки объема сознания эксперименты с метрономом позволили В. Вундту увериться, что сознание человека ритмично. Ритмичен весь организм человека: его дыхание, сердцебиение, ходьба. Поэтому и любые впечатления, попадающие в сознание, организуются ритмически. Но придание впечатлениям ритмической формы может осуществляться произвольно и не сводится к физиологическим процессам в организме. Удары метронома, к примеру, мы властны организовать, делая акцент либо на каждом первом, либо на каждом втором, либо даже на каждом четвертом ударе: в этом случае первый и третий элементы ряда будут восприниматься как самые слабые, второй – несколько сильнее, а четвертый – как наиболее интенсивный.

 Наконец, со свойством ритмичности тесно связано свойство различительной способности сознания. Организуя элементы сознательного опыта в группы, наше сознание способно дифференцировать не более четырех степеней интенсивности отдельных впечатлений. Это «максимум различения, который нельзя перейти».

Внимание В. Вундт понимал как «психический процесс, происходящий при более ясном восприятии более ясном восприятии ограниченной сравнительно со всем полем области содержаний». В метафоре поля зрения оно может быть представлено как некоторая ограниченная часть этого поля вокруг точки фиксации, а следовательно, тоже имеет объем.

Объем внимания – это число простых, не связанных друг с другом впечатлений или идей, сознаваемых ясно и отчетливо в данный момент времени. Здесь уже роль ритмичности сознания незначительна: только несколько последовательных впечатлений могут осознаваться ясно и отчетливо. Ясность – собственное свойство каждого отдельного впечатления, тогда как отчетливость – степень отличия впечатлений друг от друга. Например, ясно и отчетливо представлен нам только что прозвучавший удар метронома и, возможно несколько ударов перед ним, остальной ряд уже успевает уйти на периферию сознания. Однако из этого не следует, что посредством внимания невозможно образование более крупных единиц опыта.


2.1.2 Проблема измерения объема внимания


Оценить объем внимания позволяет еще один несложный прибор, именуемый тахистоскопом (греч.  - очень быстрый и  - смотрю). Этот инструмент, который, как считается, был приспособлен для исследований внимания американским учеником В. Вундта Джеймсом Маккином Кеттеллом (1860-1944), до сих пор применяется в психологических исследованиях для оценки емкостных и временных характеристик внимания человека. Он позволяет предъявить на крайне короткий промежуток времени изображение любой степени сложности, например, большой набор отдельных букв или любых других привычных для человека символов.

Действует тахистоскоп наподобие затвора фотоаппарата: перед наблюдателем на мгновение предстает изображение, а затем опускается шторка, которая немедленно скрывает это изображение. Если попросить испытуемого фиксировать точку в центре экрана до того, как появится составная картинка, то в момент ее появления ясно и отчетливо будет сознаваться только очень ограниченное количество разрозненных элементов. Это количество элементов и есть объем внимания. Согласно измерениям В. Вундта у нетренированных испытуемых он составляет всего 3-4 элемента, а у тренированных может достигать 6 элементов. <�…>

2.1.4 Сознание и внимание в концепции Э. Титченера: метафора

«волны сознания»


Эдвард Титченер, который стал, пожалуй, наиболее верным последователем В. Вундта, а в некоторых методических вопросах «едва ли не большим католиком, чем сам Папа», счел возможным добавить к метафоре зрительного поля еще два «измерения» внимания.

Во-первых, элементы, представленные в поле сознания и в зоне внимания, различаются по интенсивности, или субъективной ясности, с которой они даны наблюдателю.

Во-вторых, всякий элемент находится в зоне внимания в течение некоторого времени, после чего сначала уходит на периферию сознания, а потом может и вовсе исчезнуть из сознания.

Добавление измерений интенсивности и длительности привело Э. Титченера к метафоре «волна внимания». Изображение «волны» на рисунке дает «срез» сознания, или, по образному выражению Э. Титченера, «сечение через душевный поток» в определенный момент времени. Фактически это сумма всех психических процессов и состояний в указанный момент. Элементы в поле сознания и в зоне внимания находятся на разных уровнях «волны внимания»: если вторые приходятся на гребень волны, то вторые помещаются значительно ниже. Место элемента в метафорической «волне» указывает на интенсивность соответству­ющего впечатления в сознании. В результате области сознания (по В. Вундту — фокус и периферия) превращаются в два уровня сознания. Верхний уровень характеризуется ясностью находящих­ся там впечатлений, а нижний — их смутностью.

Более того, волна не статична, а движется вперед, и одни эле­менты «скатываются» вниз, а другие тем временем попадают на гребень волны, обретая большую сенсорную ясность в сознании, которая, однако, не сводится к физической интенсивности сти­мула. Интенсивность стимула может стать причиной попадания его на гребень волны, однако стимул заданной интенсивности может субъективно восприниматься то более, то менее ясно, в зависимости от того, является ли он объектом внимания. <�…>

2.1.5 Аккомодация и инерция внимания. Компликационный эксперимент.


Внимание предполагает некоторую динамику элементов или впечатлений в сознании. Но какие механизмы стоят за их динамикой. По Э. Титченеру, движение элементов в сознании – достижение ими гребня «волны внимания» и удержания на гребне - определяется, как правило¹, двумя неразрывно связанными процессами, которые получили название «аккомодация» (лат. аccomodatio – приспособление, приноровление) и «инерция» (лат. inertia – неподвижность, бездеятельность).

Аккомодация внимания – своего рода подготовка «волны внимания» к тому, что на ее вершине окажется новое впечатление. Временные затраты на аккомодацию тем меньше, чем больше это впечатление похоже на прежние содержания сознания. По словам самого Э. Титченера, «если два возбудителя одновременно предложены нашему вниманию, причем один из них согласуется с имеющимися уже представлениями, а другой не согласуется с ними, то они достигнут гребня волны внимания не вместе, а один после другого; тот возбудитель, который походит к общему характеру сознания, превзойдет своего конкурента». В среднем на аккомодацию требуется около 1,5 с, поэтому любой сигнал, который дается испытуемому в лаборатории, спортсмену перед стартом или оператору сложной системы перед выполнением требуемого действия, должен опережать это действие не менее чем на 1,5 – 2 с.

Проиллюстрировать особенности процесса аккомодации позволяет процедура установления субъективной одновременности нескольких событий, известная с конца XVIII в. и получившая название «компликационный эксперимент» (лат. complico – связывать, сочетать, complication – осложнение). Эта процедура, которую использовали и В. Вундт и Э. Титченер, и многие другие классики психологии, состоит в следующем. Испытуемого помещают перед «компликационными часами» - циферблатом, по которому с постоянной скоростью перемещается стрелка. В какой-то момент времени, известный экспериментатору, но неизвестный испытуемому, раздается звонок колокольчика, и испытуемого просят указать, на какое деление циферблата пришелся звонок.

Ответы испытуемого почти всегда расходятся с истинным положением дел. субъективно звонок колокольчика «смещается» по шкале компликационных часов. Иногда он воспринимается раньше, чем на самом деле, иногда – позже. В первом случае компликационный эффект будет отрицательным: предположим, что звонок пришелся на деление 5, а испытуемый воспринял его как прозвучавший, когда стрелка была на делении 4, т.е. «вычел» единицу из реального времени звонка. <�…>

От чего зависит знак компликационного эффекта – направление, в котором происходит смещение звука по шкале? Ученые нашли ряд индивидуальных особенностей испытуемых, которые могут стоять за опережающим или запаздывающим восприятием звонка по сравнению со стрелкой компликационных часов. Однако Э. Титченер обнаружил следующую интересную закономерность. Если посредством инструкции «аккомодировать» внимание испытуемого к одному из впечатлений, то из двух одновременных событий то, к восприятию которого мы готовимся, будет оценено как первое по порядку.

Если дать испытуемому инструкцию: «Следите за стрелкой и скажите, на каком делении она будет, когда раздастся звонок», то субъективное смещение звонка будет положительным. Испытуемому покажется, что звук раздался позже, чем на самом деле. Почему? Положение стрелки достигает гребня «волны внимания» быстрее, и когда звенит колокольчик, стрелка уже успевает «убежать вперед».

Но если дать тому же испытуемому инструкцию: «Следите за звонком и скажите, на каком делении будет стрелка в момент звонка», то смещение звонка будет отрицательным. Испытуемый сочтет, что колокольчик зазвонил раньше, чем на самом деле. Теперь уже слуховые впечатления получают преимущество благодаря аккомодации внимания и достигают гребня «волны внимания» раньше. Поэтому стрелка субъективно еще не успевает достигнуть того положения, на которое звонок приходится объективно.

Механизм инерции неразрывно связан с механизмом аккомодации. Инерция внимания – его задержка на впечатлении, которое уже достигло гребня «волны внимания», прежде чем на гребне окажется новое впечатление: «Легче сохранить известное направление внимания, чем проложить ему новый путь». Прослушав яркое соло гобоя, изображающего Утку, в музыкальной сказке С.С. Прокофьева «Петя и волк», легче продолжать прислушиваться к партии гобоя в оркестре, нежели начать отслеживать партию виолончели.

Представим себе более обыденную ситуацию: служащий в конторе сидит за компьютером и пишет отчет, и вдруг к нему подходит с вопросом посетитель. Каждому из нас доводилось наблюдать, что служащему отнюдь не сразу удается переключить внимание или хотя бы поднять глаза на вошедшего. Между вопросом посетителя и ответом служащего всегда будет некоторая задержка, и чем больше инерция внимания данного сотрудника, тем эта задержка будет дольше. Сначала на гребне «волны внимания» в течение некоторого времени будет оставаться недописанная или недодуманная фраза, потом будет необходима аккомодация к новому впечатлению – заданному вопросу, и только после этого последует реакция на посетителя. <�…>


2.1.7. Сознание и внимание в концепции У. Джемса: метафора

«потока сознания»


У. Джемс, в отличие от В. Вундта и Э. Титченера, настаивал на том, что само по себе сознание – не сумма отдельных элементов, а «поток», подобный ручью, который течет по широкому цветущему лугу или реке, про которую никак нельзя сказать, что она «состоит исключительно из стаканов, кварт, ведер, бочек и иных мер емкости». Сейчас понятие «потока сознания» стало общим местом не только в психологии, но и в художественной литературе. А для психологии эта метафора У. Джемса стала отправной точкой для выделения и описания новых свойств сознания, упущенных из виду структурной психологией. У. Джемс выделил четыре таких свойства.

Индивидуальность. По словам классика, «каждое «состояние сознания» стремится быть частью личного сознания», всякая мысль или представление принадлежат данному человеку, связаны с его мыслями или представлениями и не принадлежат в том же самом виде никому другому. Единственная возможность «прикоснуться» к чужому потоку сознания – литературные описания, наиболее яркое среди которых можно найти в романе Дж. Джойса «Улисс», одном из самых загадочных романов XX века.

Изменчивость и связанная с ней неповторимость: состояния сознания постоянно сменяют друг друга, и ни одно из них не может быть воспроизведено в точности – так же, как согласно древнегреческому мудрецу, «нельзя дважды войти в одну и ту же воду».

Даже ощущения от одного и того же предмета никогда не могут в точности повториться: мы видим этот предмет то в тени, то на солнце, то в радостном настроении, то в печальном. Оттого каждое новое состояние сознания уникально. Конечно, состояния сознания бывают более или менее устойчивыми. Последние У. Джемс уподобляет птичке, которая перепархивает с одной ветки на другую, никогда не оставаясь на месте. А по поводу первых один из классиков мировой литературы Владимир Набоков, рассуждая о Дж. Джойсе и его романе, высказался так: «некоторые из наших размышлений приходят и уходят, иные остаются; они…оседают, неряшливые и вялые, и текущим мыслям и мыслишкам требуется некоторое время, чтобы обогнуть эти рифы…»

Непрерывность. Подобно реке, текущей то по равнине, то по камням, поток сознания не прерывается даже тогда, когда человек засыпает и вновь пробуждается.

Конечно же, в сознании могут наблюдаться своего рода временные «пробелы»: каждому случалось засыпать вечером и просыпаться утром, впадать в состояние прострации, а кому-то доводилось даже терять сознание. Однако, очнувшись, человек обладает тем же сознанием, каким обладал прежде, он продолжает оставаться все той же личностью, и сознание этой личности течет во времени, словно поток.

Возьмем отрывок из последней главы романа Дж. Джойса, где «поток сознания» впервые появляется как художественный прием.

…Я так люблю цветы я бы хотела чтобы все здесь вокруг утопало в розах Всевышний Боже природа это самое прекрасное дикие горы и море и бурные волны и милые сельские места где поля овса и пшеницы и всего на свете и стада пасутся кругом сердце радуется смотреть на озера реки цветы всех мыслимых форм запахов расцветок что так и тянутся отовсюду из всякой канавы фиалки примулы все это природа а эти что говорят будто бы Бога нет я ломаного гроша не дам за всю их ученость отчего тогда они сами не сотворят хоть бы что-нибудь я часто у него спрашивала эти атеисты или как там они себя называют пускай сначала отмоют с себя всю грязь потом перед смертью они воют в голос призывают священника а почему почему потому что совесть нечиста и боятся угодить в ад о да я их отлично знаю кто был первый человек во вселенной когда никого еще не было кто все сотворил кто…

В этом отрывке, равно как и во всей главе, не найти ни начала, ни конца, поскольку непрерывность – фундаментальное свойство сознания.

Избирательность: сознание не может вместить весь окружающий мир и внутренний мир человека, как бегущий по лугу ручей не может заполнить весь луг. Любой поток всегда обладает направленностью, всегда избирает направление, в котором будет течь. Чтобы пояснить особое значение последнего из перечисленных свойств сознания в познании окружающего мира, У.Джемс вводит принцип ограниченности сознании: «...впечатле­ния внешнего мира, исключаемые нами из области сознательно­го опыта, всегда имеются налицо и воздействуют так же энергич­но на наши органы чувств, как и сознательные восприятия. Поче­му эти впечатления не проникают в наше сознание — это тайна, для которой принцип "ограниченности сознания"... представляет не объяснение, а одно только название».